Максим Оськин - Брусиловский прорыв

Получается, что, с одной стороны, главкоюз вроде бы и подчинился требованиям Ставки, переведя часть резервов на свой левый фланг, а с другой стороны, продолжал рваться к Ковелю, лишь разбрасывая силы. Наверное, ген. А. А. Брусилов был бы более последователен, если бы наступал в каком-либо одном направлении. М. В. Алексеев почувствовал, что единого по замыслу наступления фронтов может и не быть, а грандиозный успех армий Юго-Западного фронта требовал своего развития уже теперь. Формальный отказ генерала Брусилова от переноса всех усилий на южное крыло 8-й армии вынудил Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего, который не мог сместить высших генералов своей волей (действовать через императора ему было недостойно), санкционировать действия главкоюза по суворовскому принципу «ближнему виднее». В итоге уже 3 июня ген. М. В. Алексеев вновь приказывает наступать на Ковель.

Здесь следует заметить, что после упомянутых пертурбаций с попытками переноса направления главного удара армий Юго-Западного фронта генерал Алексеев уже и сам заразился идеей безоговорочного наступления на Ковель, чтобы объединить операцию двух фронтов в единое целое. Последующие директивы Ставки, вплоть до середины сентября, будут приказывать главкоюзу наступать на ковельском направлении, дабы захватить сам город, железнодорожную станцию и весь укрепленный район. Беда М. В. Алексеева вовсе не в его военном гении, на который столь резко обрушиваются некоторые исследователи, порой противопоставляющие его А. А. Брусилову, а в складе характера, не отличающемся сильной волей. А. А. Керсновский говорит: «Повторилось то же, что за два года до того в Галиции – при наступлении на Львов. И тогда, как и теперь, изменившаяся стратегическая обстановка требовала полководческого решения. И тогда, и теперь генерал Алексеев, нащупывая и чувствуя это решение, не сумел провести его в жизнь – не смог ясно и чеканно его сформулировать, отменив первоначальные, оказавшиеся нежизнеспособными директивы» [113].

Можно лишь посетовать на то, что тандем руководства Ставки Верховного Главнокомандования, бывшего одним из вариантов в августе 1915 года: генерал Михаил Васильевич Алексеев – великий князь Николай Николаевич, – так и не состоялся.

Помимо прочего, армии Юго-Западного фронта выполнили и союзную миссию: оттянули на себя все неприятельские резервы с Итальянского фронта, вынудив австрийцев прекратить там наступательные операции. Напомним, что помимо многочисленных просьб как самих итальянцев, так и ходатайствовавших за них англичан и французов посланник Италии в Российской империи Карлотти четыре раза лично посещал российское Министерство иностранных дел. При этом в последний раз туда была доставлена телеграмма итальянского короля Виктора-Эммануила, адресованная русскому императору Николаю II.

На протяжении долгого периода в отечественной историографии этот факт – факт решающей помощи итальянцам со стороны русского Юго-Западного фронта – не вызывал сомнения. Но ныне по данному вопросу раздаются и переоценочные мнения, выдвигаемые, очевидно, под влиянием иностранной литературы, склонной резко преуменьшать заслуги и вклад Российской империи в исход и результаты Первой мировой войны. Так, в одной из последних фундаментальных работ весьма настойчиво, даже дважды на протяжении одной главы, повторяется, что в Италии австрийские удары в мае 1916 года «затухали сами по себе и остановились уже 30 мая», а наступление русского Юго-Западного фронта «лишь ускорило формальное (выделено. – Авт.) окончание Трентинской операции австрийцев» [114].

Это действительно так. С одной стороны… Но вспомним, что австро-германское командование рассчитывало, что в 1916 году, надломленные поражениями предшествовавшей кампании, русские армии не смогут провести масштабного наступления на Восточном фронте, а потому все резервы смогут идти под Верден и… в Италию! Все эти резервы должны были надломить итальянскую волю к дальнейшему участию в войне. Именно поэтому относительно огромное число тяжелых орудий и было отправлено с Восточного фронта на Итальянский, что во многом помогло русским армиям Юго-Западного фронта одержать победу. Эти тяжелые батареи после первых двух недель Брусиловского прорыва вновь поспешили на Восток, чтобы остановить русское наступление.

Отражение одной атакующей волны в операции еще отнюдь не означает, что они не возобновятся вновь и вновь с новой силой. Логически сравнительно долговременные оперативные паузы Юго-Западного фронта в июне – июле также должны были бы рассматриваться в вышеуказанном труде как принципиальное прекращение наступательной инициативы русских. Но ведь брусиловское наступление-то продолжалось, и в огне, бушевавшем на Востоке, сгорали все новые и новые австрийские и немецкие дивизии, которые в противном случае (а также и в том раскладе, что предполагался австро-германцами весной) должны были бы находиться совершенно в иных местах.

Только в группу ген. А. фон Линзингена, дравшуюся в Ковеле, с Итальянского фронта к началу июня были отправлены 29-я и 61-я австрийские пехотные дивизии. В начале июня переброски австро-венгерских соединений на Восточный фронт продолжались: 30 мая – 48-я пехотная дивизия и несколько тяжелых артиллерийских дивизионов, 4 июня – 44-я и 59-я ландверные дивизии, а также сводная (6-я и 18-я горные бригады) дивизия, 8 июня – 9-я пехотная дивизия. Тогда же к переброске на Восток стали готовиться 10-я пехотная, 34-я пехотная и 43-я ландверная дивизии.

Немецкие же резервы, шедшие в Галицию и Румынию, жизненно требовались на Сомме, где союзники в очередной раз показали себя далеко не самым лучшим образом. Начальник германского Большого Генерального штаба ген. Э. фон Фалькенгайн готовил контрудар на Сомме, и теперь пришлось отказаться от этой идеи. Не говоря уже о том, что штурм Вердена был свернут, как только австро-германцы осознали масштаб русской победы и угрозу крушения Австро-Венгрии. Теперь «Верденская мясорубка» продолжалась по инерции, без перспективы германского успеха. Все и вся отправлялось в Галицию. Даже из-под Салоник немцы умудрились перебросить против русского Юго-Западного фронта пять дивизий. А австрийские резервы должны были бы целиком и полностью очутиться в Италии, чтобы обеспечить победу (сумели бы англо-французы, скованные на Сомме, помочь итальянцам – это вопрос!).

Следуя такой логике, надо признать, что независимо от военных действий на Восточном фронте австрийцы уже в конце мая признали свое поражение в Италии в ходе летней кампании 1916 года. Вряд ли это так. Скорее наоборот, поражение итальянцев под Трентино побуждало австрийское командование перебросить сюда все резервы, создать оперативную паузу и затем вновь начать наступление в Италию.