Владимир Бешанов - Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года

17–21 июня при помощи советских эмиссаров (в советских же посольствах) в трех республиках были сформированы «народные», или, по молотовскому определению, «честные» правительства: в Литве – во главе с «видным антифашистом» Ю. Палецкисом, в Латвии – во главе с «прогрессивным деятелем» профессором А. Кирхенштейнсом, в Эстонии – тоже с «прогрессивным» писателем И. Варесом.

Как они создавались, можно узнать из воспоминаний эстонского коммуниста Максима Унта, получившего портфель министра внутренних дел (вот уж кто действительно был советским агентом с 1932 года): «Вечером 18 июня встретился с тов. Бочкаревым, который спросил меня, согласен ли я быть министром внутренних дел. Я сказал, что если мне доверяют, то я возьму это задание на себя. 19 июня встречался с тов. Ждановым два раза и, кроме этого, с тов. Бочкаревым. 20 июня было две встречи с тов. Ждановым, а также с тов. Бочкаревым, и вечером того же 20 июня тов. Жданов поручил мне организовать в течение ночи митинг и демонстрацию 21 июня… Ночью все приготовления были проведены как в Таллине, так и в провинции, и 21 июня надо было установить власть, что и было мною сделано… С этого времени я работаю над поручениями, которые на меня возложила партия».

Власть брали не абы как, а «революционно».

Обратим внимание, что специальным постановлением главнокомандующего вооруженных сил Эстонии от 18 июня под угрозой наказания были запрещены до 1 июля « любые публичные и открытые собрания, скопления народа, сходки, шествия и манифестации, а также обсуждение и принятие на них различных решений и резолюций», кроме тех, которые организуются «правительственными властями» под охраной местной полиции. Однако прибывший 19 июня Жданов заметил «подвох», мешающий трудящимся проявлять инициативу, и тут же генерала подправили: «Надо твердо сказать эстонцам, чтобы они не мешали населению демонстрировать свои хорошие чувства к СССР и Красной Армии. При этом намекнуть, что в случае стрельбы в демонстрантов советские войска возьмут демонстрантов под свою защиту».

Как рассказывал Х. Мяэ, поздно вечером 20 июня к министру внутренних дел пришел «какой-то русский комиссар» и потребовал выписать разрешение провести на площади Свободы демонстрацию: «Юрима объяснил, что проведение всяческих собраний запрещено приказом главнокомандующего, поэтому он такого разрешения дать не может, и это может сделать только главнокомандующий. Комиссар сказал, мол, садитесь за стол и сейчас же пишите нужное разрешение, «иначе я вас арестую». И министр внутренних дел нашего независимого государства не отправил русского ни к его послу через министра иностранных дел, ни к главнокомандующему или президенту, а сел за стол и написал противозаконное разрешение. Положение было вполне ясным, если русский комиссар в мундире, не снимая фуражки, мог угрожать арестом».

Одновременно для захвата арсенала, государственного радиовещания и ряда других учреждений какие-то неизвестные, устроившиеся по всем известному адресу: улица Пярнуская, 41, «снабжали оружием» рабочих-дружинников.

21 июня состоялась «мощная манифестация» трудящихся на площади Свободы с красными флагами и лозунгами вроде: «Мы требуем образования правительства, которое честно будет соблюдать заключенный с Советским Союзом договор!» и «Убрать правительство, провоцирующее войну против Советского Союза!» Полпред Никитин докладывал, что собралось свыше 4000 человек. Показания очевидцев рисуют немного другую картинку: «Площадь Свободы была пуста, только сзади, где-то около церкви Яани, стоял автомобиль и возле него – сотня-другая людей. На крыше автомобиля какой-то человек размахивал красным флагом и держал речь. Мы огляделись. Внезапно оратор слез с крыши автомобиля, и туда забрался русский офицер в форме. Пуук вздрогнул и сказал, что теперь дело серьезное, раз Красная Армия вмешивается в открытую… Все представление производило довольно убогое впечатление».

Далее, исполнив «Интернационал», демонстранты, разделившись на группы и сопровождаемые советскими автомобилями, направились к зданию тюрьмы, где были освобождены политические узники режима численностью 27 человек, и к президентскому дворцу. Константин Пятс, выйдя на балкон, молча выслушал скандировавшиеся внизу лозунги, особенно красиво звучало: «Да здравствует Сталин!» – и подписал заготовленные под диктовку Жданова указы, «уже вечером «народ долго обсуждал сообщение об образовании нового правительства».

Всё! Буржуи спеклись: «Министр иностранных дел Пийп сидел в углу Белого зала и плакал. Наш начальник, министр без портфеля Антс Ойдермаа, смотрел из окна на проходящую процессию и говорил мне и Раудма: «Ребята, дело в ж…! Это конец!»

Утром 22 июня революция так же внезапно закончилась, у рабочих отобрали винтовки, а полиция вновь заняла посты на улицах.

Вышинский и Деканозов тоже не подкачали: одновременно, и даже раньше, чем в Эстонии, в Литве и Латвии «по призыву коммунистов прошли массовые митинги и демонстрации, в ходе которых выдвигались требования создать народное демократическое правительство».

Таким образом, под прикрытием советских штыков коммунисты брали власть в Прибалтике, а пассивное общество «по инерции волочилось вперед в момент, решающий для его существования». Конечно, нельзя отрицать и того факта, что часть населения по разным причинам приветствовала новые правительства. Была оппозиционная авторитарным режимам интеллигенция, мечтающая о демократии, малоземельные и безземельные крестьяне, были бедные слои, надеявшиеся на лучшую жизнь, были коммунисты, стремившиеся всех «осчастливить» под красными стягами.

Между тем военные деловито осваивали ТВД.

20 июня в Москве было утверждено особой важности постановление Комитета Обороны при СНК СССР «Об утверждении организации КБФ и мероприятиях по усилению обороны западных районов Финского залива», которым намечались меры «для создания организации ПВО на полуострове Ханко и обеспечения строительства береговой обороны на островах Эзель, Даго и южном побережье Ирбенского пролива». В соответствии с этим постановлением и последующими приказами наркома ВМФ главной базой Балтийского флота становился Таллин. Командиром базы стал командующий КБФ вице-адмирал В.Ф. Трибуц.

21 июня командующий войсками Белорусского округа Павлов направил наркому обороны служебную записку на предмет «утилизации» прибалтийских армий:

«Существование на одном месте частей литовской, латвийской и эстонской армий считаю невозможным. Высказываю следующие предложения.

Армии всех трех стран разоружить и оружие вывезти в Советский Союз. Или после чистки офицерского состава и укрепления частей нашим комсоставом допускаю возможность на первых порах или в ближайшее время использовать для войны части литовской и эстонской армий вне БОВО, примерно – против румын, турок, афганцев и японцев (ох и широко шагал генерал). Во всех случаях латышей считаю необходимым разоружить полностью.