Леонид Фиалковский - Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду

Хорошо ругать кого-то с начальствующей высоты. Обеспечил ли их кто всем этим? У них только одна санитарная машина и одна транспортная. И то, что имеют, с трудом перевозят. Обещал прислать транспортные машины для эвакуации раненых и с расстроенным видом ушел, опираясь на палку. Следом вышел и я из подвала, подошел к своей машине, сел рядом с водителем. Он, должно быть, дремал, поднял голову и сказал:

— Скоро начнется штурм. Станет жарко. Нам бы в подвал куда-нибудь или за крепкой стеной. Он и сюда плевать будет минами.

Вокруг шло активное передвижение войск. Устанавливали орудия, минометы. Выкатили зенитную установку и ствол ее направили в сторону вокзала, контуры которого отчетливо проступали во мгле среди других домов.

Короткие хлопки, и в небо взвились ракеты. Некоторые повисли в воздухе на парашютах, освещая пространство вокруг. Прожекторы выхватывали из здания вокзала окна, подъезды, площадь…

В отсветах прожекторов, внезапно раздавшихся взрывов снарядов и мин, пулеметных трелей и автоматных очередей на площади перед вокзалом высветился на возвышении хоровод пляшущих детских фигурок вокруг застывшего фонтана. Пляска под грозную музыку и блики светотеней войны…

Залпы раздавались вокруг нас. Пушки изрыгали огонь, гул и свист снарядов проносился над нами. Все это обрушилось на вокзал и площадь вокруг него. И в этом сопровождении огня и взрывов продолжался неистовый танец фигурок. Предсмертный танец?

Мы с водителем выскочили из подвала, прильнули к стене дома, противоположной вокзалу, затем пробрались в цокольную часть его над подвалом и притаились у стены между двумя окнами. Вокзал молчал, будто там никого не было. Артиллерийская канонада с нашей стороны еще продолжалась, как услышали рокот двигателей танков, шедших к вокзалу. Под их прикрытием плотными группами шли в черных бушлатах автоматчики морской пехоты. Заговорили языком войны окна и подъезды вокзала, выбрасывая в штурмующие колонны мины, гранаты, автоматные пули. Из штурмующих групп выпадали одна за другой фигуры моряков и черными отметинами по только что выпавшему чистому белому снегу устилали дорогу к вокзалу.

…Пляшущие фигурки не останавливали свой танец и в отсветах вспышек взрывов отплясывали еще неистовее вопреки смерти танец жизни…

Пошли штурмовые группы стрелковой дивизии и с криками «Ура-а-а-а!» бросились вслед за моряками. Танки подходили вплотную к зданию вокзала. Из окон летели гранаты, емкости и бутылки с горючей смесью. Загорались машины, горела площадь. От взрывов снарядов и огня таял снег вокруг. Ночь отступала. Не все солдаты в серых шинелях достигали вокзала. Многие из них перемешались на площади с черными фигурами павших моряков.

В фейерверке пламени и дыма пляшущие фигурки продолжали свой танец… Наши автоматчики взбирались на броню танков, забрасывали окна и балконы гранатами и проникали внутрь здания, где началась рукопашная схватка за каждую лестничную площадку, каждый этаж. В ход шли гранаты, штыки, приклады, ножи, саперные лопаты. Наши воины все просачивались в здание вокзала, где еще продолжался бой.

Ночь отступала. На верхних этажах еще раздавались редкие единичные выстрелы и автоматные очереди. У стен вокзала горело три наших танка — последние машины танковой бригады.

С наступившим рассветом в дыму стала вырисовываться привокзальная площадь, покрытая телами погибших наших воинов и взывавшими о помощи ранеными. Санитары на волокушах или прямо на шинелях оттаскивали их за развалины домов, затем доставляли в медицинские пункты, развернутые рядом.

…С рассветом окутанный густым дымом обессиленный хоровод пляшущих фигурок стал замедлять свой предрешенный танец…

С поступлением раненых в подвал и я подключился к оказанию им медицинской помощи. После чего их размещали в противоположной стороне подвала на носилки, на ватные конверты. Ходячие располагались на ящиках. Здесь их готовили к эвакуации в полевые подвижные госпитали, поили кипятком с сахаром, сухарями, кормили кашей, доставленной в термосах из полевой кухни. Затем выносили на носилках и погружали более тяжелых в санитарную машину, а остальных в грузовые, крытые тентом. На машинах старались укрыть раненых от холода, чем только могли. Мороз значительно отягощал их состояние. Второй рейс с ранеными по окончании боя за вокзал сопровождал я. Не всех удавалось довезти живыми до госпиталей. Некоторые умирали в пути от больших кровопотерь, шока и осложнений в связи с резким переохлаждением. На сильном морозе вокруг ран замерзшая кровь образовывала ледяную корку или панцирь, под которым продолжалось кровотечение. Кровавые массы льда способствовали обморожениям, особенно конечностей.

Бой за вокзал затихал. К концу боя некоторые из сопротивлявшихся немцев стали сдаваться в плен. Кто продолжал сопротивление — уничтожался. Из рассказов военнопленных выяснилось, что пытавшихся сдаться в плен до и во время боя расстреливали свои же.

Когда на верхних этажах еще раздавались выстрелы, из медсанбата стрелковой дивизии в вокзал просочилась группа медицинских работников и в боковом крыле первого этажа развернули медпункт, где перевязывали наших раненых. Рядом же в соседнюю комнату сносили раненых немцев, среди которых было много обмороженных. Специально выделенная группа наших медиков, совместно с немецкими, оказывали им медицинскую помощь. Таково было решение командования.

Из подъездов выводили группы пленных. Жалкое зрелище представляли эти существа рода человеческого. На голове платки, шарфы, полотенца поверх форменных фуражек. У некоторых — одеяла на плечах над шинелями. Обувь обернута тряпками, соломой.

Вокруг вокзала догорали танки, колесные машины и другая военная техника. Из некоторых окон расплывались клубы дыма и окутывали привокзальную площадь, покрытую неподвижно лежавшими нашими воинами, уже запорошенными снегом. Может, среди некоторых из них еще теплилась жизнь… Это выясняли санитары, еще пробиравшиеся среди них, и представители похоронной команды, убиравшие трупы с площади и подходов к ней.

Из здания вокзала выносили погибших солдат — наших и немцев, грузили на разные транспортные машины и отдельно куда-то увозили.

…Картина боя, смерти, трупы на площади и взывающие о помощи окоченевшие на морозе раненые повергли в ужас хоровод пляшущих фигурок, они замедлили свой танец и с наступлением рассвета остановились. Ведь все эти павшие воины, возможно и нецелованные, могли бы войти в их хоровод и разделить с ними танец во славу жизни, но они уже не встанут, так и не сплясавшие свой жизнеутверждающий танец. Их поцеловала смерть. От всего увиденного и пережитого фигурки застыли и окаменели в вечном хороводе вокруг фонтана на привокзальной площади городского вокзала Сталинград-2…