Владилен Орлов - Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы

Прошло еще какое-то время лагерной жизни, но по разным признакам чувствовалось, что скоро опять на передовую. Стало совсем тепло, и нам, после очередной бани, заменили зимнее обмундирование на летнее. Как-то стоял на посту у добротного блиндажа штаба полка и, бросая время от времени взгляд в окошко, наблюдал обычную суету штабистов. За одним из столов сидела изумительной красоты телефонистка, лет 20. Она была стройная жгучая брюнетка с тонкой талией, роскошными прядями волос и резко выделялась на фоне остальных телефонисток. Ладная форма и какие-то изящные движения подчеркивали ее женственность. Это по ней вздыхали многие офицеры. Но только вздыхали, ведь она была уже женой заместителя командира бригады полковника Куликова! Ну, а солдаты и сержанты только любовались и при посещении штаба старались появляться там в наилучшем виде и перекинуться парой-другой слов. Конечно, ходили всякие сплетни о попытках некоторых старших офицеров поухаживать, но они жестко пресекались бдительным замполитом. Больше я ее не видел. Много лет спустя, уже в 60-х годах и позже, когда начались ежегодные встречи однополчан нашей 21-й бригады, она, Александра Михайловна, вновь появилась с мужем Куликовым, все такая же стройная и выделяющаяся. У нас установились дружеские отношения. Саша оказалась приветливой, доброжелательной и скромной женщиной, уже вырастившей двух дочерей и сына. Отмечу, что, конечно, были у нас в части и любовь, и романы, красивые и некрасивые истории, которые касались, как правило, только офицерского состава. У солдат просто не было возможности. Любовь и просто случайные или временные связи на фронте — это отдельная большая тема, а я перейду к своему повествованию.

Однажды, стоя в очередной раз на посту у штаба, я почувствовал необычную усиленную суету. Кажется, наступают перемены и нас направляют на фронт. Действительно, вскоре объявили тревогу и начались сборы в дорогу. Лагерь у Речицы закончился.

Полк погрузили в Гомеле в состав, состоящий из платформ под орудия и машины и из уже знакомых теплушек для личного состава. Паровоз свистнул, и мы тронулись в путь. Куда едем? Оказывается, на юг — юго-запад вдоль линии фронта, на левый фланг 1-го Белорусского фронта. Конечно, этого нам никто не говорил (военная тайна), но опытный солдат со средним образованием, да хорошо ориентирующийся в географии, замечающий названия проезжаемых станций, мог вполне догадаться. В дороге, как всегда, пели песни, балагурили, играли в шашки и шахматы, кто может, но карт не было и в помине.

Догадка оказалась правильной. Мы приближались к Ковелю, который был еще занят немцами, а значит, к фронту, и скоро будет выгрузка. Возросло напряжение, опасались, точнее, ждали неизбежных бомбежек. Не могли же немцы не обнаружить череду составов, двигавшихся к фронту. А находиться в составе при бомбежке — гиблое дело. Поэтому все с нетерпением ждали конца пути. Правда, обнадеживали барражировавшие над составами наши истребители. Нам повезло. Доехали до станции Повуров, близ Ковеля, без происшествий, еще затемно, и стали спешно разгружаться. Никого подгонять не приходилось. Погрузились на машины и быстро прочь от станции в недалекий лесной массив. Штаб и взводы управления справились быстро, а вот огневикам пришлось повозиться с разгрузкой наших 76-миллиметровых пушек. Не успели мы обустроиться на новом месте, как в стороне станции раздался грохот зениток, рев самолетов, вой и взрывы сбрасываемых бомб. Правда, зенитчики и наши истребители сработали нормально. В небе хорошо было видно, как наши истребители атакуют вражеские бомбовозы и идут петли воздушного боя с истребителями прикрытия противника — «мессершмиттами». В результате, сбросив кое-как свой бомбовый груз, самолеты противника спешно удалились. Потери были, но небольшие. Пострадал в основном следующий эшелон, на котором ехал другой полк нашей 21-й легкоартиллерийской бригады. Покорежило пару машин с орудиями, несколько человек ранило.

В последующие дни разгрузилась вся наша дивизия. Было еще несколько бомбежек станции, но без больших потерь. Солдатская почта донесла, что были раненые, а убитых почти не было. Несколько пострадала материальная часть других полков. Нас несколько удивляла открытость переброски наших войск. Ехали и разгружались и днем и ночью. Обычно все перемещения совершались в темное время суток и при облачной, дождливой погоде. Позднее мы узнали, что наше перемещение было отвлекающим маневром. Главный удар готовился в центре нашего фронта в направлении Минска. Там все готовилось скрытно, а наше открытое перемещение вдоль(!) фронта должно было создать у немцев впечатление, что главный удар готовиться с южного, левого фланга 1-го Белорусского. Частично этот маневр имел успех.

В лесочке под Повуровом мы быстро соорудили легкие землянки, понимая, что это временное место сосредоточения и скоро, возможно завтра-послезавтра, выдвинемся на позицию. Погода стояла отличная, конец мая — начало июня, тепло. Однако временная стоянка что-то затянулась. Распорядок дня определялся тремя стандартными режимами: караул, наряд на кухню, занятия.

Занятия проводились в рамках дивизиона по группам, сформированным по специальности: огневики, связисты, разведчики-вычислители. Наша группа разведчиков и вычислителей включала несколько человек, плотно контактировавших во всех боевых операциях. Здесь были Кириченко, Шалевич, Хвощинский, Гиянитулов, Орлов (т. е. я) и еще 3–4 бойца из 5-й и 4-й батарей. Проходили занятия, обычно днем по ориентировке на местности и работе с планшетом (нанесение целей на карту по засечкам стереотрубы и реперным точкам), которые вел Кириченко. Изредка занятия проводил начальник штаба нашего 2-го дивизиона капитан Коханов. Высокий, всегда подтянутый военный, он пользовался у солдат авторитетом как справедливый, смелый командир и просто хороший человек, чего не скажешь о ряде других офицеров дивизиона. Он никогда не чинился, относился ко всем офицерам, сержантам и солдатам, как к боевым товарищам.

Поскольку нового на занятиях ничего не было, а опыт подсказывал, что многое не использовалось на практике, Кириченко отводил на занятия половину времени, а потом устраивал отдых. Благо начальства рядом не было. Запомнился один курьезный случай, случившийся незадолго до отправки на позицию. Утром после завтрака наша команда, как всегда, построилась, выслушала задание и наставления капитана Коханова и под водительством Кириченко строем отправилась в глубь леса на полюбившуюся нам полянку. Установили стереотрубу, поработали с планшетом, а потом решили, как всегда, отдохнуть. День был солнечный, очень теплый, и всех разморило. Немного поговорив, улеглись на траве подремать. Я захотел побродить вокруг, посмотреть окрестности. Немного прошелся, как навстречу капитан Коханов. Боже, как он нас нашел? Сейчас застанет всех спящими, и будет скандал. Я громко кашлянул. Безрезультатно. Коханов погрозил мне кулаком и тихо приказал следовать за ним на поляну. Все спали. Схватив приличную ветку, он молча подскочил к Кириченко и хлестнул его по мягкому месту, затем другого, остальные проснулись и вскочили от шума. Обругав всех на чем свет стоит, Коханов нас построил и заставил, в наказание, бежать по кругу, а затем в расположение части.