Александр Железняков - Первые в космосе. Как СССР победил США

По окончании заседания комиссии Руднев и Королев подписали окончательный вариант полетного задания Гагарину.

Тем временем на 2-й площадке космонавты облачались в скафандры. Первым одели Титова. Гагарина – вторым, чтобы меньше париться. Вентиляционное устройство можно было подключить к источнику питания только в автобусе, поэтому и постарались доставить как можно меньше неудобств первому космонавту.

В процессе одевания выяснилось, что на скафандре отсутствуют какие-либо идентификационные признаки. Еще были свежи в памяти события 1 мая 1960 года, когда под Свердловском (ныне Екатеринбург) был сбит американский разведывательный самолет У-2. Чтобы не быть принятым за очередного шпиона, Гагарин и попросил написать на гермошлеме «СССР». Нашли красную краску и быстро нанесли на шлем четыре буквы.

Когда Гагарин был облачен в скафандр, работники космодрома попросили у него автографы. Юрий удивился – первый раз в жизни к нему обращались с такой просьбой. Но свою подпись, конечно, поставил там, где просили.

Космонавты вышли из домика. На улице их уже ждал Королев. Он был усталым и озабоченным – сказывалась бессонная ночь. Немного поговорив с космонавтами, с Гагариным чуть дольше, с Титовым поменьше, Королев дал команду садиться в автобус.

Через несколько минут автобус голубого цвета уже мчался к стартовой площадке.

Правда, в степи пришлось сделать незапланированную остановку – будущему первому космонавту неожиданно захотелось в туалет. Так как Гагарину еще предстояло провести несколько часов в ожидании старта, а потом и полтора часа в космосе, решили «облегчить ему жизнь» прямо в степи. Нужду Юрий Алексеевич справил у правого заднего колеса автобуса.

С тех пор это стало традицией. Все космонавты, когда направляются на стартовую площадку, просят остановить автобус в степи и подходят к колесу. Даже если не испытывают в этом необходимости. Даже если в космос летят представительницы прекрасного пола. Примета такая. На удачу.

В 6 часов 50 минут Гагарин вышел из автобуса. Если до прибытия на стартовую площадку они с Титовым делали все вместе, то с этого момента их пути расходятся: Гагарину предстояло стать ПЕРВЫМ космонавтом планеты, а Титов должен был остаться на Земле, чтобы спустя несколько месяцев стать ВТОРЫМ.

На стартовой площадке Гагарина ждали. Многие провожающие знали его лично. Каждый хотел на прощанье его обнять. Андриян Николаев, забыв впопыхах, что Гагарин уже в шлеме, хотел поцеловать его и стукнулся лбом о козырек, да так, что на лбу шишка появилась.

После доклада о готовности к полету председателю Государственной комиссии Гагарин сделал заявление для печати и радио. Оно уместилось на нескольких десятках метров магнитофонной пленки, а спустя несколько часов разнеслось по всему миру и стало историей.

Юрий Гагарина сказал тогда:

«Дорогие друзья, близкие и незнакомые, соотечественники, люди всех стран и континентов!

Через несколько минут могучий космический корабль унесет меня в далекие просторы Вселенной. Что можно сказать вам в эти последние минуты перед стартом? Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением. Все, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты. Сами понимаете, трудно разобраться в чувствах сейчас, когда очень близко подошел час испытания, к которому мы готовились долго и страстно. Вряд ли стоит говорить о тех чувствах, которые я испытал, когда мне предложили совершить этот первый в истории полет. Радость? Нет, это была не только радость. Гордость? Нет, это была не только гордость. Я испытал большое счастье. Быть первым в космосе, вступить один на один в небывалый поединок с природой – можно ли мечтать о большем?

Но вслед за этим я подумал о той колоссальной ответственности, которая легла на меня. Первым совершить то, о чем мечтали поколения людей, первым проложить дорогу человечеству в космос… Назовите мне большую по сложности задачу, чем та, что выпала мне. Это ответственность не перед одним, не перед десятками людей, не перед коллективом. Это ответственность перед всем советским народом, перед всем человечеством, перед его настоящим и будущим. И если, тем не менее, я решаюсь на этот полет, то только потому, что я коммунист, что имею за спиной образцы беспримерного героизма моих соотечественников – советских людей. Я знаю, что соберу всю свою волю для наилучшего выполнения задания. Понимая ответственность задачи, я сделаю все, что в моих силах, для выполнения задания Коммунистической партии и советского народа.

Счастлив ли я, отправляясь в космический полет? Конечно, счастлив. Ведь во все времена и эпохи для людей было высшим счастьем участвовать в новых открытиях.

Мне хочется посвятить этот первый космический полет людям коммунизма – общества, в которое уже вступает наш советский народ и в которое, я уверен, вступят все люди на Земле.

Сейчас до старта остаются считанные минуты. Я говорю вам, дорогие друзья, до свидания, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далекий путь. Как бы хотелось вас всех обнять, знакомых и незнакомых, далеких и близких!

До скорой встречи!»

И хотя речь была написана, отредактирована и заучена Гагариным задолго до того апрельского дня, все равно эти слова были произнесены искренне, с душевной теплотой.

Вслед за этим, преодолев несколько ступенек, Гагарин вошел в лифт, который вознес его на вершину ракеты. Еще раз подняв в приветствии обе руки, космонавт скрылся в кабине «Востока». А внизу, завороженно задрав головы вверх, стояли Королев, Глушко, Пилюгин, Рязанский и другие конструкторы, участвовавшие в создании ракеты и корабля. Там же стояли и друзья Гагарина, те, кому предстояло отправиться (или не отправиться) в космос в будущем.

В ожидании старта Гагарин провел в кресле «Востока» более двух часов. Это время было необходимо, чтобы проверить бортовое оборудование, связь. Кстати, со связью были некоторые проблемы – сначала «Земля» не слышала космонавта. Правда, потом эти неполадки были устранены, и в эфире вновь зазвучали голоса тех, кому предстояло изменить Судьбу человечества.

Настроение у Гагарина, как впоследствии вспоминал он сам, было хорошим. Он докладывал о готовности к старту, о своем самочувствии, пел, шутил. Да и у других настроение было приподнятое.

Еще одна проблема возникла, когда проверяли герметичность. Прошло всего несколько минут, как космонавта «замуровали» в кабине, и вдруг Гагарин услышал, что люк вновь открывают. Он даже не успел подумать, что сегодня может не полететь, как в динамике раздался спокойный голос Королева:

– Не волнуйтесь, один контакт не прижимается чего-то. Все будет нормально.