Владимир Бешанов - Красный блицкриг

Уже вечером 22 сентября после короткого артиллерийского налета в форт попытались ворваться два советских бронеавтомобиля. Первый из них поляки подожгли выстрелом из пушки, второй свалился в ров. Затем в атаку трижды поднималась советская пехота и каждый раз была отбита. «Вокруг форта имелся сухой ров, со стороны противника выложенный камнями на высоту от 8 до 10 метров, — вспоминал один из защитников капрал Ян Самосюк. — Поле обстрела у нас было лучше, чем в Цитадели, так как обзор не заслоняли ни деревья, ни кустарник. В тот вечер Советы три раза ходили в глупую атаку, и если кто из них достигал рва живым, то падал в него и… труп». Следующие два дня комдив Чуйков был слишком занят приемом-передачей города и крепости.

Наконец, 26 сентября советские военачальники подошли к делу серьезно: была применена тяжелая артиллерия и предпринят массированный штурм. Защитники форта в этот день понесли тяжелые потери, но снова удержали позиции. Вечером перед фортом появились парламентеры, выразившие «недоумение» по поводу сопротивления польских солдат, ведь Красная Армия пришла, чтобы помочь полякам, они должны сложить оружие и сдаться. На это Радзишевский ответил, что если русские не являются врагами, то должны оставить в покое польский форт. Однако все ресурсы оборонявшихся были исчерпаны. Ночью капитан собрал защитников, поблагодарил за службу и посоветовал всем, способным передвигаться, пробираться домой (как утверждает польский источник, оставленных в форте раненых обозленные красноармейцы перекололи штыками). Сам Радзишевский с небольшой группой дошел до деревни Мухавец. Здесь в доме местной жительницы они переоделись в гражданскую одежду и разошлись в разные стороны. Радзишевский направился в Брест, а затем в Кобрин, где должна была находиться его семья. Он нашел жену и дочь, но вскоре по доносу был арестован, передан в НКВД и снова оказался в Брестской крепости, на этот раз в тюрьме «Бригидки», где сидели польские офицеры.

Уходя из Бреста, немцы передали советскому командованию всех пленных. Их, отделив солдат от офицеров, содержали в городской тюрьме и крепостных казематах, используя на работах по расчистке завалов в Цитадели. После сортировки и проверки большинство рядовых, в первую очередь жителей Западной Белоруссии и Западной Украины, были отпущены по домам. Офицеров, полицейских, жандармов и раненых, отделив медперсонал, в течение октября-ноября под конвоем доставляли на железнодорожную станцию, грузили в вагоны и вывозили на Смоленщину, в Катынский и Старобельский лагеря, где почти все они сгинули. Среди них был и герой обороны Брестской крепости Вацлав Радзишевский.

Долгое время лишь из мемуаров Гудериана можно было узнать о мужественном сопротивлении «храброго и упорного противника», каким показали себя поляки осенью 1939 года, и боях за крепость, «которая стоила нам столько крови». Советской историей эти события были преданы забвению, поскольку «лишь в боях за коммунизм рождается героизм», все остальное — несознательность и шляхетская фанаберия.

Интересные и загадочные дела творились в Кобрине. Историко-документальная хроника района, изданная в 2002 году, утверждает, что после отступления поляков вечером 18 сентября: «Жители города провели беспокойную ночь, ожидали, что фашисты вот-вот ворвутся в их дома. Но утро принесло весть, которая обнадеживала: с востока движется Красная Армия. Несколько дней в Кобрине царило безвластие… По инициативе бывших членов КПЗБ, которые взяли на себя заботу о гражданском населении, стали организовываться отряды самообороны. К ним присоединились узники концлагеря в Березе-Картузской… Так родилась Рабочая гвардия Кобрина, которая положила конец мародерству и панике в городе, организовала охрану важнейших объектов. Несколько раз отряду пришлось отбивать попытки диверсантов (?) взорвать железнодорожный мост через Мухавец». Получается, германец целый день сражался за Кобрин, поляков побил, но город занимать не стал. Натурально любовался видами с другого берега. Только непонятно, из-за чего драка вышла? Немецкие генералы, они, конечно, «фашисты», но своих солдат берегли, зря под пули не подставляли. Московские переговоры о демаркационной линии еще не начались. Что же помешало 2-й мотодивизии захватить Кобрин?

Собственно, ничего. Саперы навели понтонный мост, и утром 19 сентября германские части вошли в город. Два Дня они хоронили своих павших (в 1940 году специальная комиссия выкопала гробы и вывезла прах в Фатерлянд), на третий день — поляков. 22 сентября перед взорванным мостом появились танки 32-й бригады. После коротких переговоров немцы оставили Кобрин, и в 14 часов в него вошли советские подразделения.

Причина, по которой эту историю предпочли забыть, состоит в том, что с немецкой педантичностью новая власть первым делом основала в городе комендатуру и объявила набор местных жителей в полицию. Желающих оказалось достаточно, в том числе и «членов КПЗБ». По-видимому, так и «родилась Рабочая гвардия Кобрина».

23 сентября германские войска оставили Видомлю. На прощание немецкие танки обстреляли из пулеметов конный разъезд разведбатальона 8-й стрелковой дивизии: «В результате обстрела было убито 2 и ранено 2 человека и убито 3 лошади… В ответ на это из бронемашин разведбатальона был открыт огонь по германским танкам, ответным огнем был разбит один германский танк и уничтожен экипаж, после чего со стороны германских войск была выпущена красная ракета, обозначающая, что перед нами находятся части Германской армии. При выяснении причин обстрела у германского командования было дано объяснение: «Произошла ошибка, думали, поляки, приносим искреннее сожаление по поводу случившегося».

Уцелевшие польские подразделения отовсюду стекались в район между Припятью и Стырью. Сюда прибыли части батальонов КОР «Клецк», «Людвиково», «Сенкевичи», «Давид-Городок», к ним присоединялись отдельные группы солдат и полицейских. Подполковник Сулик вывел к Морочно полк КОР «Сарны». Большое количество бойцов различных подразделений и призывников скопилось в районе станции Малорита. Железнодорожная колея Ковель — Брест была буквально забита эшелонами с оружием и боеприпасами, цистернами с горючим, вагонами с ранеными. Прибывший в Малориту 22 сентября неизвестно откуда полковник артиллерии Оттокар Бжоза-Бжезина (в переводе на русский это что-то вроде Береза-Березняк) начал из всего этого «богатства» энергично формировать сводную дивизию. Через двое суток у него под командой состояло 5 батальонов пехоты при 18 гаубицах калибра 100 и 75 мм. Импровизированное соединение назвали в честь командира — дивизия «Береза». В Беловежской пуще генерал Збигнев Подгорский организовал кавалерийскую дивизию «Заза», состоявшую из двух бригад.