Вадим Кожинов - Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

На море легкий лег туман,

Повеяло прохладой с брега

Очарованье южных стран,

И дышит сладострастно нега.

Подумаешь: там каждый раз,

Как Геспер в небе засияет,

Киприда из шелковых влас

Жемчужну пену выжимает.

И, улыбаяся, она

Любовью огненною пышет,

И вся окрестная страна

Божественною негой дышит.

Тот, кто хорошо знает и помнит поэзию Тютчева, ясно увидит здесь близкие ей настроенность, черты образности и стиля и даже интонационно-синтаксические формы. Между тем сам Тютчев создал первые стихи, всецело выдержанные в этом духе и стиле, лишь в 1825 году; речь идет о "Проблеске", в центре которого образ "воздушной - Эоловой - арфы" (такая арфа, между прочим, была именно у Раича). Толстой в 1880-х годах сделал к этому стихотворению пометку "Т.!!!"- то есть мысли и форма, свойственные одному только Тютчеву:

Дыханье каждое Зефира

Взрывает скорбь в ее струнах...

Ты скажешь: ангельская лира

Грустит, в пыли, по небесах!

Разумеется, стихи Раича, в сравнении с тютчевскими, несоизмеримо менее содержательны; они сглажены, плоскостны и по смыслу, и по стилю. Но "школа" все-таки одна. Толстой кстати сказать, вообще не знал основательно забытой к восьмидесятым годам поэзии тютчевского круга (в том числе поэзии Раича). Поэтому он и считал "свойственными одному Тютчеву" черты целой поэтической школы.

Ранняя молодость Тютчева - с семнадцати до восемнадцати с половиной лет - целиком прошла в Москве и ее окрестностях; в Овстуге он в это время не бывал. Еще в 1818 году Тютчев пережил в Москве событие, которое горячо и свято хранил в памяти до самой своей кончины.

В этом событии участвовал тогдашний первый поэт России, Василий Жуковский (Державин к тому времени уже умер, а Пушкин был еще пока только учеником Жуковского). И прежде всего необходимо рассказать об отношении Тютчева к Жуковскому. Он близко узнал его очень рано - тому есть документальное свидетельство.

28 октября 1817 года Жуковский записал в дневнике: "Обедал у Тютчева*. Вечер дома. Счастие не цель жизни..."

Не будет натяжкой предположить, что именно эту тему о счастье развивал Жуковский днем в доме Тютчевых перед отцом и юным сыном, - потому и написал о ней вечером в дневнике.

Через двадцать с лишним лет, в Италии, Тютчев, вскоре после тяжелейшей потери - смерти жены, обращается с письмом к Жуковскому, только что приехавшему в Италию, прося его о встрече:

"Вы недаром для меня перешли Альпы... Вы принесли с собою то, что после нее (погибшей жены. - В.К.) я более всего любил в мире: отечество и поэзию... Не вы ли сказали где-то: в жизни много прекрасного и кроме счастия. В этом слове есть целая религия, целое откровение..."

Мотив этот присутствует в ряде произведений Жуковского, но, возможно, Тютчеву запало в душу то, что Жуковский сказал в 1817 году в доме на Армянском переулке, глубоко поразив юношеское сознание ("счастие не цель жизни").

Но еще более важна была другая встреча юного Тютчева с Жуковским, состоявшаяся через полгода, 17 апреля 1818 года, в Московском Кремле. Как уже говорилось, отец поэта с 1813 года служил смотрителем "Экспедиции Кремлевского строения"; в этот день он рано утром привел сына к Жуковскому, жившему в кремлевском Чудовом монастыре, основанном в 1365 году митрополитом Алексием - воспитателем и ближайшим сподвижником Дмитрия Донского.

Это утро стало, очевидно, одним из самых значительных, основополагающих событий жизни Тютчева. Даже через пятьдесят пять (!) лет он благоговейно помнил его во всех подробностях, - несмотря на то, что находился тогда в преддверии смерти, наполовину парализованный...

Да, 17 апреля 1873 года Тютчев уже плохо подчинявшейся ему рукой записал стихи, названные "17 апреля 1818 года". Собственно, не стоит воспринимать этот текст как стихи; перед нами кое-как зарифмованное воспоминание:

На первой дней моих заре,

То было рано поутру в Кремле,

То было в Чудовом монастыре,

Я в келье был, и тихой и смиренной,

Там жил тогда Жуковский незабвенный.

Я ждал его, и в ожиданье

Кремлевских колоколов я слушал завыванье.

Следил за медной бурей,

Поднявшейся в безоблачном лазуре...

.......................................................................

Хоругвью светозарно-голубой

Весенний первый день лазурно-золотой

Так и пылал над праздничной Москвой...

.......................................................................

С тех пор воспоминанье это

В душе моей согрето

Так благодатно и так мило

В теченье стольких лет не измен < яло >

Меня всю жизнь так верно провожало...

В цитированном выше письме Тютчев говорил, что Жуковский принес ему с собою в Италию "отечество и поэзию". В событии 17 апреля 1818 года как бы слились Москва - это сердце России - и поэзия в лице первого тогда русского поэта. И, конечно, пылавший над Москвой "хоругвью светозарно-голубой весенний первый день лазурно-золотой".

Можно бы предположить, что именно в это утро, как бы в скрещении лучей, исходящих от Московского Кремля, поэзии и первого весеннего дня, родился поэт и мыслитель Тютчев. Разумеется, реальные плоды этого события созрели только через десятилетие с лишним - ведь Федору в то утро не было и пятнадцати лет. Но именно тогда завязалось в озаренной душе семя, из которого выросло древо тютчевской поэзии и мысли. Именно потому и помнил он это утро до последней вспышки сознания.

Нельзя не сказать хотя бы кратко о роли, которую сыграл в становлении Тютчева Василий Жуковский. Его творчество- неотъемлемая своеобразная часть русской поэтической культуры. Но, пожалуй, еще более ярко и весомо значение Жуковского как своего рода необходимого предшественника и Пушкина, и Тютчева (стоит напомнить, что Жуковский оказал прямое, непосредственное воздействие и на явившихся позже поэтов - Лермонтова, Фета, Некрасова и даже Александра Блока). Жуковский - истинный зачинатель новой русской поэзии; он, в частности, впервые ввел ее как всепонимающую сестру в семью мировой поэзии.

Выше приведена запись из дневника Жуковского, отметившая его посещение дома Тютчевых 28 октября 1817 года. Замечательно, что в этом самом дневнике, который Жуковский вел во время своей поездки в Москву (в те годы он уже жил в Петербурге), под датой 4 октября записано: "Выезд из Петербурга. Обед в Царском селе. Пушкин".

Таким образом, Жуковский, простившись под Петербургом с еще совсем молодым Пушкиным (спустя три года он подарит ему свой портрет с надписью "Победителю ученику от побежденного учителя"), менее чем через месяц встречается в Москве с четырнадцатилетним Тютчевым, как бы соединяя двух будущих гениальных поэтов России невидимой, но нерасторжимой связью...

В 1818 году были изданы "Стихотворения Василия Жуковского" в трех частях. И до нас дошли многозначительные записки Тютчева к Погодину, в которых он сообщал, что возвращает первые две части этих "Стихотворений" и просит прислать третью; однако, изучив третью часть, Тютчев пишет: "Редко можно быть так кругом виноватым... Книги держу так долго - и вместо того, чтобы скорее прислать вам их, - прошу вас ссудить меня еще раз первою частию - и второю, если такое баловство покажется вам не выходящим из пределов..." Уже из этого видно, что Тютчев, как и Пушкин, может называться учеником Жуковского. Но столь же ясно, что для Тютчева самыми важными были иные стороны личности и творчества Жуковского, нежели для Пушкина.