Вадим Кожинов - Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

Дух силы, жизни и свободы

Возносит, обвевает нас!..

И радость в сердце пролилась.

Как отзыв торжества природы.

Как Бога животворный глас!

.......................................................................

Природы храм отверст, певцы, пред вами!

Вам ключ к нему поэзией вручен!

В парении своем высоком

Не изменяйтесь никогда...

И вечная природы красота

Не будет вам ни тайной, ни упреком!..

Эти стихи - как бы прямой, непосредственный вклад Тютчева в деятельность любомудров.

Между прочим, через два десятилетия, в 1843 году, Тютчев сообщал жене из Москвы: "Я встретил... несколько университетских товарищей, среди которых иные составили себе имя в литературе и стали действительно выдающимися людьми". Кого здесь имел в виду Тютчев, кроме Погодина? В Москве в это время из своих "выдающихся" сверстников он встретил Ивана Киреевского, Хомякова, Шевырева (Одоевский жил тогда в Петербурге, Максимович - в Киеве). Но эти трое формально не были "университетскими товарищами", то есть студентами; Тютчев, очевидно, имеет в виду товарищей своей университетской поры и, таким образом, свидетельствует, что он был в достаточно близких отношениях с этими любомудрами в начале 1820-х годов.

В московской университетской среде в конце десятых - начале двадцатых годов возникло несколько кружков и объединений молодежи. Широко известен кружок Раича, собиравшийся с 1819 года в уже не раз упомянутом доме Муравьевых на Большой Дмитровке. В него входили вместе с Тютчевым Одоевский, Погодин, Андрей Муравьев, Максимович, Шевырев, Путята, Кошелев, Ознобишин, Владимир Титов и др. Вокруг профессора Мерзлякова еще с 1817 года объединялись его многочисленные ученики, в том числе Тютчев; Мерзляков шутливо назвал это объединение "моей маленькой академией". Естественно предположить, что в "академию" входили Хомяков, Веневитинов, Киреевские, Кошелев и другие приватные ученики профессора.

Уже после того как Тютчев окончил университет и уехал за границу, сложилось особенно значительное объединение- тайное "Общество любомудрия" (1823-1825), в которое вошли всего пять человек- Владимир Одоевский (председатель), Дмитрий Веневитинов (секретарь), Иван Киреевский, Рожалин и Кошелев. Общество собиралось в квартире Одоевского в Газетном переулке вплоть до 14 декабря 1825 года, когда оно было в целях предосторожности распущено, а его устав и протоколы сожжены.

Собственно, от названия этого общества и происходит термин "любомудры". Но нет никаких оснований относить к истинным любомудрам только лишь пятерых членов тайного общества. Достаточно заметить, что в "Обществе любомудрия" не состояли брат Дмитрия Веневитинова Алексей и брат Ивана Киреевского Петр, между тем как и тот и другой были ближайшими единомышленниками Дмитрия и Ивана. Тайное общество призвано было, очевидно, играть роль руководящего центра, но настоящими любомудрами являлись и многие молодые люди, не входившие в этот центр. Александр Кошелев, оставивший наиболее подробные воспоминания о любомудрах, включает в число своих задушевных соратников почти всех перечисленных выше юношей. Все они были в двадцатых годах связаны нерасторжимыми узами. Когда в 1827 году безвременно скончался Дмитрий Веневитинов, Погодин записал в дневнике: "19 марта. Приходит Рожалин и подает письмо... Неужели так! Ревел без памяти. Кого мы лишились? Нам нет полного счастья теперь!.. Какое кольцо вырвано... 20 марта. Соболевский был у меня. Повестил ему горесть. Он зарыдал".

Друзья каждый год 15 марта собирались почтить память Веневитинова - в течение целых сорока лет... Здесь ясно обнаруживается единство поколения, напоминающее дружбу, столь характерную для предшествующей генерации. И это единство дало свои богатые плоды.

С середины 1820-х годов любомудры очень широко и весомо выступают на авансцене литературы, мысли, культуры в целом. В самом конце 1825 года Погодин издал первый самостоятельный альманах любомудров "Урания", в котором было опубликовано первое подлинно "тютчевское" стихотворение "Проблеск" рядом со стихами Веневитинова, Шевырева, Ознобишина, прозой Владимира Одоевского и Погодина; здесь же выступили наставники любомудров Раич и Мерзляков. Погодин и его друзья добились также участия в их альманахе Пушкина, Вяземского и Боратынского.

В конце 1826 года Раич и Ознобишин издали альманах "Северная лира", в котором, помимо издателей, участвовали Тютчев, Веневитинов, Одоевский, Шевырев, Андрей Муравьев, Погодин, Андросов и другие, а с 1827 года начал выходить в свет двухнедельный журнал любомудров "Московский вестник". И это было только началом деятельности любомудров.

Нельзя не сказать о том, что до 14 декабря 1825 года любомудры подчас соединялись в своей литературной деятельности с декабристами. Так, в 1824-1825 годах Одоевский вместе с Кюхельбекером издают четыре части альманаха "Мнемозина". В подготовленном Александром Бестужевым и Рылеевым накануне 14 декабря 1825 года и "арестованном" альманахе "Звездочка" участвовали любомудры Хомяков и Ознобишин. Примеры такого сотрудничества двух поколений могут быть умножены.

Но новое поколение все же самым решительным образом отличалось от поколения декабристов - притом отличалось с самых своих истоков. Это отличие особенно впечатляет потому, что любомудры формировались в обществе, которое было все пронизано духом декабризма. Уже говорилось о том, сколь многогранны и тесны были связи с декабристами юного Тютчева. Но это можно сказать и о большинстве любомудров - особенно о Веневитинове, Кошелеве, Андрее Муравьеве, Одоевском, Путя-те, Хомякове.

Некоторые формы деятельности любомудров сложились под явным воздействием декабристов, - например, создание тайного "Общества любомудрия", - пусть в нем и состояло только пятеро. Однако, как свидетельствовал Александр Кошелев, в этом тайном обществе "господствовала немецкая философия, т.е. Кант, Фихте, Шеллинг... Мы иногда читали наши философские сочинения... Начала, на которых должны быть основаны всякие человеческие знания, составляли преимущественный предмет наших бесед".

Правда, в самый год декабристского восстания любомудры были волей-неволей захвачены общим порывом. Тот же Кошелев рассказывал, как в начале 1825 года он присутствовал на вечере в доме на Пречистенском бульваре (ныне Гоголевский бул., 10), у своего троюродного брата Михаила Нарышкина, видного декабриста (он был восемью годами старше Кошелева). "На этом вечере были, - свидетельствует Кошелев, - Рылеев, князь Оболенский, Пущин и некоторые другие, впоследствии сосланные в Сибирь. Рылеев читал свои патриотические думы, а все свободно говорили о необходимости - d'en finir avec се gouvernernent* . Этот вечер произвел на меня самое сильное впечатление, и я на другой же день утром сообщил все слышанное Ив. Киреевскому, и с ним вместе мы отправились к Дм. Веневитинову, у которого жил тогда Рожалин... Много мы в тот день толковали о политике и о том, что необходимо произвести в России перемену в образе правления... На время немецкая философия сошла у нас с первого плана...