Александр Шевякин - КГБ против СССР. 17 мгновений измены

То есть, несмотря на свои огромные оперативные возможности, несмотря на работу „по площадям“, МГБ ГДР не видит летом 1989 года надвигающуюся опасность и не в состоянии предупредить о ней свое руководство. Смягчающим обстоятельством является то, что и сами руководители восточногерманских диссидентских движений вряд ли могли ожидать столь стремительный рост своего потенциала осенью 1989 года» [564].

Определенную негативную роль, прямо способствовавшую осложнению обстановки в ГДР, сыграла болезнь Э. Хонеккера, повлекшая за собой его отсутствие у руля государства в самое неподходящее время. «8 июля, на второй день заседания ПКК ОВД в Бухаресте, у него произошел острый приступ почечной колики, что потребовало длительного лечения, а затем и сложной операции. Выполнявшие в течении этого времени попеременно обязанности главы государства Э. Кренц, а затем Г. Миттаг, либо пытались согласовывать с Э. Хонеккером свои решения, что затруднялось его состоянием, либо, боясь взять на себя ответственность, медлили с принятием нужных мер. В ряде случаев их нерешительность и промедления стимулировали опасное развитие ситуации в республике. (…)

Состояние здоровья Э. Хонеккера, находившегося в отпуске вне Берлина, продолжало ухудшаться, и врачи настаивали на проведении сложной хирургической операции. 11 августа Хонеккер на короткое время прервал лечение. Появившись в ЦК СЕПГ, он заслушал доклад Кренца об обстановке в республике, которым остался недоволен. „Кому нужны сводные данные о численности выехавших? Что все это должно означать? Перед сооружением стены от нас ушло гораздо больше людей“. (…)

15 августа Хонеккер провел заседание политбюро. Он проинформировал членов высшего партийного органа о своем предстоящем лечении и поручил на это время исполнение обязанностей руководителя партии и государства Г. Миттагу. Э. Кренцу было предложено отправиться в очередной отпуск. (…)

В течении последующих пяти недель Хонеккер практически был недееспособен. Первого сентября он перенес тяжелую хирургическую операцию. (…) Политбюро в отсутствие Э. Хонеккера (и Э. Кренца) оказалось лишь ограниченно дееспособным. Когда на одном из его заседаний возникла дискуссия о ситуации в стране, большинством голосов было принято решение не обсуждать принципиальных вопросов в отсутствие генерального секретаря ЦК СЕПГ. Выздоровел генсек и вернулся к исполнению служебных обязанностей только к 25 сентября» [565]. Тут бы и попросить ему об отставке, но какой-то рок заставлял их двигаться к пропасти…

В начале октября должны состояться празднования, посвященные 40-летию государства. Разведка получает данные, «что готовится марш до Бранденбургских ворот, что планируется массовый прорыв через границу. Мы в Главном управлении узнаем от наших негласных сотрудников из Западного Берлина: сенат и союзники предписывают: всем служебным инстанциям находиться в боевой готовности. К сожалению, мы не можем выяснить, кто же распространил пароль о прорыве через границу. Я убежден, что политические круги и тайные службы — не только немецкие — приложили к этому свои руки и запутали следы» [566].

В самое горячее время, когда идут приготовления к празднованию, 3 октября у Э. Хонеккера состоялась официальная встреча с Р. Максвеллом, известным западным издателем, у которого были большие связи в Кремле, на Лубянке, а также в ЦРУ и Моссаде. Суть разговора неизвестна.

А 4-го состоялось тайное собрание в составе генералов МГБ, где решались вопросы противоположные. Известно, что там были представитель партии в МГБ, возглавляющий партком ген. Хорст Фельтер и Л. Арендт — замминистра внутренних дел. По итогам этой встречи, накануне отъезда М.С. Горбачеву по надежному каналу от другого Миши — Вольфа поступила информация, что Э. Хонеккер будет снят [567].

Во время пребывания М.С. Горбачева в ГДР 6–7 октября, В.М. Фалин и Г.Х. Шахназаров обрабатывали колеблющихся партбонз в пользу выбора «перемен». М.С. Горбачев для того, чтобы подбодрить скрытых сторонников, сказал в выступлении: «Кто запаздывает, того наказывает жизнь!» Хонеккер дал достойный ответ: «Недавно я был в Магнитогорске. Городские власти пригласили меня на небольшую экскурсию, чтобы показать, как живут люди. Я не последовал приглашению, тогда как сопровождавшие меня товарищи участвовали в экскурсии. Вернувшись, они рассказывали, что в магазинах нет даже соли и спичек» [568]. Намек был более чем понятен: в ГДР тоже свои проблемы: на новогодних распродажах на всех не хватает тропических продуктов. М.С. Горбачев мог только кисло улыбнуться. Но при этом отрабатывал свою роль до конца: встречаясь с простыми берлинцами, он их в неявной форме провоцировал на мятежи.

Э. Хонеккер, в свою очередь, пытался упредить события: встречался с прилетевшим румынским лидером Н. Чаушеску, вел телефонные переговоры с генсеком Болгарской компартии Т. Живковым и чехословацким генсеком М. Якешем, а также с некоторыми советскими генералами.

Уже на следующий день по окончании юбилея ряд членов политбюро втайне собрались, чтобы возглавить бунт против Э. Хонеккера. Место встречи: кабинет главы МГБ. Их имена: Э. Мильке; бывший министр внутренних дел, а ныне член Политбюро, секретарь ЦК, куратор кадров и госбезопасности с 1983 г. Э. Кренц; руководитель отдела безопасности ЦК В. Хергер; член Политбюро, первый секретарь Берлинского окружкома Г. Шабовски, который вспоминал позже об этих днях: «Разведка попыталась найти кандидата на роль нового генсека» [569]. Товарищи пришли к мнению, что отставкой Э. Хонеккера, ответственного секретаря ЦК Г. Миттага и секретаря по пропаганде и агитации Й. Херманнса решат проблему. Э. Кренц зачитывает доклад о политическом положении, который он подготовил для следующего заседания Политбюро. Прямо из кабинета Э. Мильке — чтобы сразу подчеркнуть, что МГБ в курсе дела — Э. Кренц начинает обзвон членов руководства [570].

8 октября от МГБ поступила информационная сводка, которая опиралась «…на большой массив первичной информации и не только содержит достоверную оценку положения в стране, но и позволяет понять причины, определявшие развитие кризиса в стране». Ниже приводится его основное содержание.

«По оценке прогрессивных сил, особенно членов СЕПГ из столицы и всех округов ГДР, социалистический общественный и государственный строй в республике находится в опасности. Настроения населения резко ухудшились. В многочисленных высказываниях трудящихся, их письменных заявлениях и резолюциях выражается мнение, что система руководства и управления политическими, идеологическими и народно-хозяйственными процессами в ГДР закостенела. Ощутимое обострение внутриполитических проблем и трудностей, а также массовое бегство свидетельствуют о всеобъемлющем общественном кризисе в стране. Следствием являются резко возросшие проявления неуверенности, растерянности и разочарования среди членов партии, сотрудников государственного аппарата и других лиц, занимающих активную позицию в обществе.