Александр Шевякин - КГБ против СССР. 17 мгновений измены

Сложнее было вписаться в среду высшего звена начальства, чувствовать его скрытое недружелюбие к „прытким“ выходцам из разведки, которым предстояло забрать всю информслужбу в одни руки. Я успокаивал себя тем, что коллеги все равно скоро поймут неизбежность централизации информационного дела, его профессионализации. Наши первые шаги были обнадеживающими. Мы стали предлагать готовить совместные документы другим управлениям, и они охотно шли на это. Так, постепенно, путем двух-трехсторонних наработок, мы и пришли бы через годик к требуемому результату. А пока надо было проявить гибкость, такт и убеждать людей в нашей правоте умением лучше вести аналитическую работу» [143]. Здесь не указана главная проблема: то, с чем КГБ СССР столкнулся в 1991 г., в США более-менее было утрясено еще до создания ЦРУ. Р. Клайн, начинавший свою карьеру во время войны на службе аналитиком в УСС, вспоминает об этой стороне дела разведки: «…Большая часть работы разведчика однообразна — он сортирует всякие данные, так и сяк их обмозговывает и суммирует, прежде чем рассортировать по нужным папкам.

Но я бы не назвал эту работу скучной: суметь отделить зерно от плевел, важные факты от информационного шума — великое дело, дающее немалое душевное удовлетворение. Чаще всего герои разведки неизвестны широкой публике. Но их награда в удовлетворении, испытываемом, когда удается собрать воедино разрозненные элементы значимой информации и ознакомить с ней руководство страны. (…)

Сбор информации о международных делах — поистине проклятие, ибо работе этой никогда не видно ни конца, ни краю. Напротив, с каждым новым шагом открываются все новые и новые возможности, перспективы, а кроме того, никогда нет уверенности, что вы передали достаточное количество информации, и те, от кого зависит политика страны, в свою очередь, в самом деле сумели извлечь из нее всю возможную пользу. Эта работа требует тебя всего, без остатка, не давая ни расслабиться, ни вздохнуть с облегчением. (…)

Нудная, кропотливая работа по выявлению полезной информации посредством анализа различного рода материалов может оказаться крайне полезной на поле битвы. Я благодарен судьбе за то, что мне удалось изучить многосложный процесс сбора информации с азов и узнать на собственном опыте, каких трудов он стоит, какой искусности требует каждая стадия этого процесса, прежде чем он завершится рапортом высшему руководству страны» [144]; «…ЦРУ никогда не удавалось принести большую пользу стране, чем принесла ее аналитическая работа» [145], — заключает он.

В Директорате планирования ЦРУ было Управление по связи с законодательными органами и отдел истории ЦРУ (в СССР же была кафедра истории отечественных органов безопасности ВКШ), Совет по рассмотрению публикаций о ЦРУ (CIA Publications Review Board — мы еще вспомним о нем). Кроме того, существует некий Центр ЦРУ по изучению разведывательной деятельности [146]. Очевидно, его функция — выявление методов в любой стране и во все времена.

Но что ЦРУ? ЦРУ, как известно, это большая, зачастую неповоротливая и, что самое главное, малопродвинутая организация. Туда берут с улицы, то есть кого попало. Но на Западе есть организации куда как тоньше. Туда приглашают, туда выбирают, там свои кадры выращивают. Это — внегосударственные разведки. Частные, независимые оперативники. Они малоизвестны. Их знание нарабатывается веками. Но, как и с любым другим периферийным, оно разбросано и несконцентрированно. Хотя и кое-какие крохи есть и в тех книжках [147], что мы внимательно прочли, чтобы написать настоящую. Тема эта, конечно же, стоит того, чтобы как-нибудь отразить этот феномен в специальном издании «Негосударственные структуры Запада», тем более что никто другой из авторов-спецслужбистоведов не в состоянии это сделать.

Если же выйти за рамки ЦРУ США, то можно указать на качественную работу его побратима в лице АНБ — аналог нашего 16-го управления КГБ, занимавшегося перехватом и дешифровкой разного рода сообщений по всем каналам и видам связи; так вот только теперь выясняется, что советские специалисты не имели хороших компьютеров, и признают: «Мы и мечтать не смели о том, чтобы, как американцы, отправлять каждый перехват на компьютерный анализ. Я помню эти длинные ряды шкафов, набитых пыльными папками с подшитыми, но не расшифрованными материалами. По сути, мы работали на шкаф» [148].

Внимательный анализ явлений «холодной войны» показывает, что в борьбе западных спецслужб против СССР были применены качественно новые виды противоборства, основанные на новых методиках. Их автором явились мозговые центры Америки и других стран Запада. Все это заставляло сделать определенные выводы и пристальнее присмотреться к ним, с тем чтобы создать качественно новый тип организаций разведывательных служб, а именно таких, в чьем фокусе внимания должны находиться сами мозговые центры, аналитики, в них работающие, и та информация, которую они производят; входить туда должны были бы штучные специалисты высочайшего класса в области разведки, науки и компьютерного дела. К настоящему времени известно только то, что занимался этим в КГБ старший преподаватель Высших Курсов КГБ СССР п-к Б.Л. Прозоров, написавший четыре монографии по американским «мозговым центрам». Наша такая организация могла бы быть безупречна с точки зрения передовой науки. Агентура, работающая на эту организацию, должна заниматься поиском методик, с которыми работают государственные органы стран Запада, а также компьютерные программы. Что-то близкое было в Англии, где был создан Директорат научной разведки (Directorate of Scientific Intelligence) [149]. Сама такая информационная разведка должна дать рекомендации, как составить в СССР подобные структуры, и какой информацией они должны быть насыщены, чтобы и в сфере тезауруса у СССР и его восточноевропейских партнеров имелся паритет. При этом для полноценной разведки должно быть характерно не только пассивное изучение чужих возможностей, но и действия подрывного характера.

На Западе существует множество подходов и школ по национальной безопасности, из этого не следует автоматически, что будет выбрана и использоваться лучшая, но… А вот в послевоенном СССР существовала только идеологическая монополия ЦК КПСС. Упрощалась задача для врага. И стоило только перекрыть один канал, как… Подробности, как говорится, в газетах.

И тут самое время перейти к тому, как это было у нас.

В СССР не сложилась четкая система оповещения об угрозах на уровне госаппарата, и главное, она была недостаточно продублирована в обществе. Хотя нельзя утверждать, что это веяние никак не коснулось Советского Союза, или такого не было вообще. Что-то было изначально, что-то было только свое, советское, но чего-то не было или было настолько слабым, в полуатрофированном состоянии, что не имело настоящего авторитета и не приносило той отдачи, которая была у Главного Противника. Можно твердо сказать, что именно в силу того, что все было партийно-государственным, то и сущность функции безопасности была целиком в компетенции Лубянки, а функция самостоятельной защиты общества не рассматривалась… Само понятие бдительности было стерто, и вся система была зациклена на том, что главная опасность исходит только в явной ракетно-ядерной форме…