Александр Папчинский - 1937. Большая чистка. НКВД против ЧК

На XVII съезде ВКП(б) в феврале 1934 года был избран новый состав ЦК. Его полноправными членами, сравнявшись своим партийным статусом с Ягодой, стали председатель ГПУ УССР (с июля 1934 года — нарком внутренних дел УССР) В.А. Балицкий и бывшие видные чекисты — секретарь Северо-Кавказского крайкома Е.Г. Евдокимов и секретарь Закавказского крайкома партии Л.П. Берия.

В декабре 1934 года, после убийства С.М. Кирова, значительная часть ответственности за случившееся была возложена на действующего главу НКВД СССР Ягоду. Тот прекрасно понимал, что в таком случае у Балицкого, члена ЦК, наркома внутренних дел второй крупнейшей республики Союза и бывшего зампреда ОГПУ, появились реальные шансы занять его место. Пожалуй, единственным «темным пятном» на репутации Балицкого было обнаружение в июне 1934 года грубых нарушений финансовой дисциплины в НКВД УССР.

Не менее, чем Балицкий, опасным для Ягоды считался и бывший крупный чекист Е.Г. Евдокимов. Вплоть до своего ухода на партийную работу (январь 1934 г.) Евдокимов был неформальным главой мощного клана северокавказских чекистов, сложившегося вокруг него в Ростове-на-Дону в бытность полпредом ОГПУ по Северному Кавказу (1923–1929 гг. и 1932–1934 гг.) [168]. Шагом, направленным на «нейтрализацию» Евдокимова, как своего возможного преемника или заместителя, стало назначение Ягодой в августе 1936 года Г.С. Люшкова в Ростов-на-Дону начальником УНКВД по Азово-Черноморскому краю. Этим Ягода пытался достичь двух целей: получить от Люшкова, никак не связанного с интересами местного партийного и чекистского руководства, компрометирующих их и Евдокимова материалы, а заодно избавиться в Москве от Люшкова как чекиста, сотрудничавшего с Ежовым.

Имелась и еще одна причина, по которой сотрудник центрального аппарата НКВД оказался в Ростове-на-Дону. Руководство УНКВД по АЧК, как и Управления НКВД по Сталинградскому и Западно-Сибирскому краю, Свердловской и Западной областям, по мнению Москвы, «вследствие оппортунистического благодушия, самоуспокоенности, забвения старых чекистских традиций», не смогло «…распознать и разоблачить новые методы борьбы против партии и советского государства и оказалось неспособным обеспечить государственную безопасность» [169]. В итоге в Центре приняли решение укрепить эти периферийные органы госбезопасности. Чем нарком внутренних дел и не преминул воспользоваться. Бывший начальник УНКВД по АЧК комиссар госбезопасности 3-го ранга П.Г. Рудь был откомандирован руководить органами НКВД в Татарской АССР, а его место занял Люшков [170].

В связи с этим представляется спорным утверждение Р. Конквеста (речь идет о 1938 г.) о Люшкове, как об «одном из немногих оставшихся в НКВД людей Ягоды» [171]. Как чекист из «свиты» Балицкого Люшков не числился в любимцах Ягоды. М.П. Шрейдер, знавший Люшкова по работе в Москве, дает ему весьма бледную характеристику, вспоминая о нем лишь как о «скромном человеке и неплохом работнике» [172].

Отметим и отсутствие у Люшкова каких-либо заметных правительственных наград за период работы в СПО ОГПУ — ГУГБ НКВД СССР. Вообще за свою чекистскую службу с 1921 по 1936 год он был награжден лишь двумя знаками «Почетного чекиста» да дважды на Украине (1927 и 1931 гг.) безрезультатно представлялся Балицким к награждению орденом Красного Знамени [173]. Высокое, «генеральское» спецзвание комиссара госбезопасности 3-го ранга, присвоенное ему в ноябре 1935 года, явилось лишь соответствующим оформлением в «табели о рангах» его ответственной должности в одном из ключевых отделов ГУГБ НКВД СССР.

В Ростов-на-Дону Люшков прибыл в сопровождении трех своих ближайших сотрудников М.А. Кагана, Г.М. Осинина-Винницкого и В.К. Зайко, хорошо знакомых ему еще по прежней работе на Украине и в Москве. Через месяц, в сентябре 1936 года, Ягода был снят, и новым главой НКВД СССР был назначен председатель КПК и секретарь ЦК ВКП(б) Н.И. Ежов. В связи с этим несколько корректировалась и «ростовская миссия» Люшкова.

В конце 1936 — начале 1937 гг. Сталин и Ежов намеревались нанести первый удар по руководству двух комитетов партии (Киевского обкома — секретарь П.П. Постышев, Азово-Черноморского крайкома — секретарь Б.П. Шеболдаев). Сложность предстоявшей «операции» заключалась в том, что оба секретаря никогда не состояли в оппозиции, имели безупречное партийное прошлое и считались твердыми «сталинцами» [174].

Таким образом, решением Ежова Люшков ставился в авангарде репрессивной практики на местах, причем тогда, когда в центре еще царило относительное спокойствие. Реализованное Люшковым «ростовское дело», направленное против Шеболдаева, стало «пробным камнем, на котором Сталин проверял возможность наступления на партийных руководителей высшего ранга и подавления их недовольства ударами, наносимыми по партийным кадрам» [175]. Уже на декабрьском (1936) пленуме ЦК ВКП(б) Ежов огласил первые итоги деятельности Люшкова в Ростове-на-Дону, когда выяснилось, что «…по Азово-Черноморской организации арестовано свыше 200 во главе с Глебовым и Белобородовым и пр. троцкистов и зиновьевцев» [176]. «Обогащенный» своим «московским опытом» ведения следствия и подготовки политических процессов, Люшков на новом участке работы блестяще справился с заданием Сталина и Ежова. После постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 2 января 1937 года «Об ошибках секретаря Азово-Черноморского крайкома тов. Шеболдаева и неудовлетворительном политическом руководстве крайкома ВКП(б)» местная парторганизация подверглась жесточайшему разгрому. Среди арестованных оказались 1-й секретарь Краснодарского ГК ВКП(б) О.Л. Рыбкин, 2-й секретарь Краснодарского ГК ВКП(б) П.Н. Буров, заместители председателя Азово-Черноморского крайисполкома Е.Б. Фрумкина и Л.И. Ароцкер, 1-й секретарь Таганрогского ГК ВКП(б) С.Х. Варданиан, 1-й секретарь Азово-Черноморского крайкома ВЛКСМ К.М. Ерофицкий, 1-й секретарь Сталинского РК ВКП(б) г. Ростова-на-Дону Л.Д. Гогоберидзе и многие другие.

Их обвинили в том, что они являлись участниками контрреволюционной троцкистско-зиновьевской вредительской и диверсионной организации, которая ставила своей задачей — применение индивидуального террора в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства и организацию диверсионных актов на промышленных предприятиях АЧК. Этими арестами Шеболдаев был политически дискредитирован. Сосланный руководить «второстепенным» Курским обкомом партии, он подвергся аресту лишь в июне 1937 года в ходе разворачивающейся «ежовщины».

По грустной иронии судьбы разоблачительная кампания Люшкова в Ростове-на-Дону, независимо от замыслов Ягоды, приобрела совсем иные масштабы и направленность, а новым секретарем крайкома (затем — Ростовского обкома партии) в январе 1937 года был поставлен… Е.Г. Евдокимов. Видимо, считалось, что, как бывший чекист, имеющий многолетний стаж работы на Северном Кавказе, он лучше других наладит «чистку» по партийной линии в русле указаний Москвы.