Максим Северин - Решающий момент Ржевской битвы

Построение одной из частей вермахта перед отправкой на фронт. После первых же боев от былой опрятности солдат не остается и следа.

Уничтожение лучших сил немецкой армии могло кардинально повлиять и на настроения и действия в рядах стран — союзников как самой гитлеровской Германии, так и СССР. Первые могли бы серьезно пересмотреть объемы военной помощи, ограничив поставки стратегически важного сырья и отправку на передовую новых партий «пушечного мяса». Для Великобритании и США успехи Красной Армии, в свою очередь, вызвали бы противоположную реакцию, послужив стимулом не только к увеличению объемов поставок по ленд-лизу, но, может быть, и к пересмотру сроков открытия пресловутого «второго фронта» в Европе. К тому же 7 декабря 1941 года Япония атаковала американскую военную базу Перл-Харбор, в результате чего в войну вступил столь мощный игрок, как США. СССР теперь мог не опасаться войны на два фронта, угроза которой теперь все в большей степени вставала перед самой Германией. Поэтому можно смело утверждать, что от того, заняли бы советские войска районы городов Ржев и Вязьма, отрезав силы 9, 3 и 4-й танковых и 4-й армий немцев от тылов, раздробив их и полностью уничтожив, в начале 1942 года зависело не только то, куда покатится и где остановится советско-германский фронт, но и то, как изменится весь расклад сил во Второй мировой.

Для реализации этой поистине грандиозной задачи ударным группировкам двух советских фронтов было необходимо смять пока еще не слишком мощную оборону немецких дивизий на их позициях у Ржева и в районе Юхнова и вырваться на оперативный простор, получив свободу для маневра и выбора направления удара. Но ответить одной фразой на вопрос, почему после первых успехов не удалось добить уже серьезно обескровленные предыдущими боями немецкие войска, тылы которых повсеместно громили партизаны, а вскоре и части двух воздушно-десантных и двух кавалерийских советских корпусов, невозможно. Противник, вскоре разгадавший направления ударов, не собирался ждать, когда мышеловка захлопнется, и вскоре его оборона на угрожаемых направлениях стала стремительно превращаться в неприступные бастионы. В ключевой битве, затянувшейся на целых четыре месяца, ни одна из сторон не собиралась уступать, в бой бросались все, кто мог держать оружие, инициатива переходила из рук в руки, обстановка менялась с каждым днем, потери были огромны.

Стараниями отечественных и зарубежных историков эта долгие годы безвестно забытая битва была вырвана из забвения, многие пробелы в ее истории были заполнены, увидел свет ряд замечательных беспристрастных исследований. Бои, шедшие на севере за Ржев, Оленино и Сычевку, на сегодняшний день разобраны во всех подробностях. Но сражение на южном фасе гигантского выступа немецкой обороны, разгоревшееся в полосе главного удара Западного фронта у Юхнова, имевшее не менее важное стратегическое значение, до сих пор не получило достойного освещения. А ведь именно здесь, на рубеже Варшавского шоссе, и завязла рвавшаяся к Вязьме советская ударная группировка. И если бы в те дни, когда часть сил Калининского фронта выполнила свою задачу, прорвавшись к Сычевке и Вязьме, Западный фронт силами 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и 50-й армии смог взломать немецкую оборону у Юхнова и в конце концов соединиться у Вязьмы со своим северным соседом, то второй Вяземский «котел», в котором, в отличие от первого, конец пришел бы уже немецким, а не советским армиям, из плана на карте превратился бы в суровую для врага реальность.

Боевые действия на центральном участке советско-германского фронта в начале 1942 года можно назвать войной за коммуникации. Красная Армия, наступая, продвигалась очень неравномерно: там, где оборона немцев опиралась на крупные автомобильные и железнодорожные магистрали, наступление, как правило, резко замедлялось и превращалось в медленный и кровопролитный штурм вражеских позиций.

К первым числам января сложилась довольно благоприятная для окружения группы армий «Центр» конфигурация линии фронта. Главным образом это произошло из-за неравномерного продвижения советских частей: в одних местах удавались глубокие и опасные для немцев прорывы, в других районах противнику удавалось контролировать обстановку, парируя удары советских частей и планомерно отступая. Так, на южном крыле Западного фронта мощная в пехотном отношении 10-я армия в первых числах января пробила глубокий прорыв между Калугой и Белевом. Противник был отброшен с его оборонительной линии на правом берегу Оки. 2-я танковая и 4-я армии вермахта, отходя в противоположенных направлениях, утратили взаимодействие, а советский прорыв на их стыке принял угрожающие размеры. В прорыв вошел и 1-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-майора П.А. Белова. Немецкая линия обороны здесь полностью рассыпалась, остатки немецких подразделений, беспорядочно отступая, пытались уйти из-под удара. Генерал-лейтенант Ф.И. Голиков, командовавший на тот момент 10-й армией, позднее описывал положение следующим образом:

«…Теперь севернее Белева, вплоть до Калуги, у противника зияла широкая брешь, «чистый» прорыв обороны по всему фронту и на глубину до Сухиничей. Накануне, т. е. 30 декабря, войска 50-й армии взяли Калугу. А до этого — Перемышль, Лихвин.

27 декабря корпус Белова при участии переданной от нас 75-й кавалерийской дивизии В.А. Канинского овладел Козельском. Здесь же рядом действовали 239-я и 324-я стрелковые дивизии 10-й армии, а южнее вышла на Оку 323-я.

Для войск левого крыла Западного фронта в связи с такой обстановкой открылись большие возможности. У противника на значительную глубину здесь не имелось ни оперативных, ни тактических резервов, а то, что гитлеровское командование перебрасывало в район Вязьмы и Сухиничей из Германии и Западной Европы, пока не представляло собой ничего цельного и компактного. Это были лишь отдельные головные эшелоны разного рода частей и дивизий.

Западный фронт, прорвав оборону группы армий «Центр» от Калуги до Белева, блестяще завершил этап контрнаступления войск своего левого крыла и получил возможность перейти в общее наступление для осуществления плана окружения главных сил этой группы армий…» [1] Голиков Ф.И. В Московской битве. Записки командарма. М., 1967. .

К сожалению, красиво и громогласно звучащий последний абзац цитаты мало совпадает с действительностью, так как месяц ожесточенных боев не прошел для наших подразделений впустую: потери личного состава в наступательных боях оказались крайне высокими — численность многих стрелковых дивизий 10-й армии уменьшилась более чем в два раза: к примеру, 330-я стрелковая дивизия, освободившая город Киров, насчитывала всего 1100 активных штыков. Это же можно сказать и о дивизиях 50-й армии, изрядно потрепанных в ходе декабрьских боев за Калугу. Многократного превосходства советской стороны в живой силе на направлении главного удара, необходимого для уверенного прорыва, поначалу создать не удалось.