Евгений Горбунов - Сталин и ГРУ

В этот же день Бортновский получил телеграмму из Токио. Это был запрос на ответ Москвы — выяснить все возможное о предполагаемом выступлении белых против нас. В телеграмме сообщалось, что план похода Семенова на Монголию в районе Трехречья подтверждается данными двух источников. Будет использован отряд Нечаева после его пополнения русскими эмигрантами в Маньчжурии и получения оружия и денежных средств от Чжан Цзолиня. В телеграмме сообщалось: «Президент ЮМЖД Ямомото скрытно помогает белым, используя их для экономической и политической разведки в Китае, Монголии и на Дальнем Востоке. Желательно наблюдение из Харбина и Мукдена». Также сообщалось, что «на днях в Маньчжурию в секретном порядке выезжает группа офицеров Генштаба во главе с помощником начальника Генштаба. Точно с какой целью, неизвестно, но командировка связана с монгольскими делами». Информация из токийских источников была очень важной, и Бортновский отправил копии телеграмм Ворошилову, Уншлихту, Сталину, Молотову и Карахану. Отправка этой телеграммы Сталину и Молотову подчеркивала то большое значение, которое придавали в Управлении агентурной информации из японской столицы.

И в конце этого краткого мониторинга разведывательной информации по Дальнему Востоку можно дать две телеграммы, полученные Берзиным уже в 1928 г. 13 марта поступила короткая телеграмма советского военного атташе в Токио. Он сообщал, что, по агентурным сведениям, президент Южноманьчжурской железной дороги (ЮМЖД) Ямомото на секретном совещании в Токио заявил о том, что 6 марта в Пекине на заседании Военного совета Чжан Цзолиня было решено захватить КВЖД. Информация была тревожной, источники информации серьезными, и Берзин отправил копии этой телеграммы Ворошилову, Уншлихту, Сталину и Карахану. В 1928 г. захват дороги не состоялся. Было ли это результатом концентрации наших войск у маньчжурской границы или результатом энергичных дипломатических демаршей с нашей стороны? Точного ответа пока нет. 4 июня 1928 г. на правителя Маньчжурии Чжан Цзолиня было совершено покушение. Уже на следующий день из Харбина от резидента Управления Берзин получил телеграмму, в которой сообщалось о покушении, о том, что Чжан Цзолинь тяжело ранен (он скончался в больнице через несколько часов), и о том, что японцы распространяют слухи, что это преступление — дело рук южан, проникших в Маньчжурию. Сообщалось также, что «авторитетные китайские круги заявляют о взятии власти в течение недели молодой мукденской партией. Неизбежны большие перемены власти». Информация была ценной и своевременной, и Берзин уже в тот же день разослал ее Ворошилову, Уншлихту, Сталину, Карахану и Трилиссеру.

В июле 1929 года на Дальнем Востоке запахло порохом. Информация, поступавшая из Маньчжурии в Москву, была очень тревожной. Не прекращались попытки китайских властей дестабилизировать обстановку на КВЖД. Магистраль, являвшаяся становым хребтом экономики Маньчжурии, работала с перебоями. Такая обстановка в этом регионе требовала к себе самого пристального внимания. В эти годы на Дальнем Востоке не было своего центра военной разведки. 18-й и 19-й стрелковые корпуса, части которых прикрывали Забайкальское и Приморское направления и входили в состав войск Сибирского военного округа, не имели агентурной разведки в Маньчжурии и пользовались той информацией, которая поступала из Москвы. Вся надежда была на агентуру Управления в Маньчжурии. Берзин всегда внимательно следил за событиями на Дальнем Востоке. В 29-м в преддверии опасной тревожной обстановки в этот регион направлялись дополнительные силы военной разведки.

Туда был послан с группой сотрудников один из лучших работников Управления, хорошо знавший этот регион, Христофор Салнынь. Во время Гражданской войны он работал там в тылу белых армий под фамилией Завадский, и работал успешно. Его выверенные оценки военно-политических событий и прогнозы учитывались командованием Народно-революционной армии Дальневосточной республики при военном планировании. После изгнания интервентов Салныня перебросили в Харбин. Там он работал под видом крупного торговца, имевшего солидные капиталы в иностранных банках. Основная задача — наблюдение за белой эмиграцией в Маньчжурии и противодействие деятельности английской и японской разведок в этом регионе. Так что маньчжурский театр он знал отлично. Кроме того, он имел большой опыт по организации диверсионной и партизанской деятельности, занимался организацией «красных сотен» в Тюрингии и созданием сети скрытых складов и баз оружия в Германии в 1923 году. В 1924 году участвовал в переброске оружия из СССР в Болгарию, затем был резидентом и военным советником в Китае. Неудивительно, что по просьбе командующего ОДВА Блюхера и рекомендации отлично знавшего его Берзина он стал руководителем диверсионной работы в тылу китайских войск в Маньчжурии.

Вот выдержка из аттестации на Христофора Салныня, подписанной Берзиным 2 декабря 1931 года: «…Специализировался по вопросам партизанской войны и подрывного дела. Обладает твердым характером и сильной волей; в трудных условиях не теряется, обладает большим мужеством и личной храбростью; быстро ориентируется в обстановке и быстро принимает решения. Умеет управлять людьми и подчинять их своей воле; любит дисциплину и сам дисциплинирован; с подчиненными тактичен; пользуется авторитетом и любовью».

На основании всей имеющейся информации Берзин 12 июля 1929 года представил обстоятельный доклад заместителю начальника Штаба РККА Триандафилову. Анализируя обстановку в Маньчжурии, он писал, что события 10–11 июля, когда были высланы 43 высших служащих дороги, выключены железнодорожные телефоны, захвачен телеграф на станции Пограничная и в Харбине, отключены от работы все начальники служб, показывают, что дорога уже китайцами фактически захвачена. И дело не ограничилось только этими мероприятиями китайских властей. 10 июля были закрыты и опечатаны торгпредство, Госторг, Текстильсиндикат, Совторгфлот. Общий вывод доклада начальника Управления: «Очевидно, решено полностью ликвидировать всю нашу деятельность в Маньчжурии».

Чем была вызвана активизация китайских властей на КВЖД именно летом 29-го? Берзин писал в докладе, что основными предпосылками последних выступлений была «известная консолидация основных сил реакции в Китае». Отлично зная обстановку не только в Маньчжурии, но и в континентальном Китае, он правильно подметил, что отношения между Нанкином и Мукденом летом 29-го лучше, чем за весь предшествующий период, и договоренность между двумя режимами об агрессии в отношении дороги сомнений не вызывает. Свидание между Чан Кайши и Чжан Сюэляном в Пекине в начале июля, о котором стало известно военной разведке, подтверждало предположения Берзина. Учитывал он и стремление «молодых», то есть партии Чжан Сюэляна, укрепить свои позиции, получив в свое распоряжение такой лакомый кусок, как КВЖД, а также наступательные планы нанкинского правительства в направлении Внешней Монголии и похода на Синьцзян.