Анатолий Юновидов - Десанты 1941 года

Приземлившийся возле берега лимана Литовченко начал движение в сторону высаживающегося десанта. После рассвета десантник обнаружил огневую точку и, обходя ее, наткнулся на другого парашютиста — Котикова. Вдвоем они наткнулись на двух румынских связистов, но нападать не стали, чтобы не обнаруживать себя раньше времени. Еще через полчаса им встретились Перепелица, Леонтьев, Лукьяненко, Резников и Хруленко. Всемером десантники напали на нескольких солдат противника и, не встретив с их стороны сопротивления, захватили в плен, спрятали их оружие и повели в сторону приближающихся звуков боя под Григорьевкой.

Ведя пленных, десантники, очевидно, посчитали свою задачу на этом выполненной и, находясь в хорошем настроении («… идем, посмеиваемся, поторапливаем пленных …»), не только больше не искали встречи с противником, но и не слишком внимательно наблюдали за местностью. В результате румыны обнаружили десантников, устроили засаду, внезапно открыли огонь и стали забрасывать гранатами.

Хруленко и Резников были убиты на месте. Леонтьев получил множественные осколочные ранения в грудь и живот. Литовченко был ранен осколком в ногу. Однако моряки, ведшие себя до этого довольно беспечно, в момент нападения проявили удивительное мужество. Они даже не залегли, а бросились на противника, находившегося на расстоянии броска гранаты, и, пользуясь превосходством в автоматическом оружии перед румынами, имевшими винтовки, открыли шквальный огонь из автоматов. Во время сближения с противником Котиков получил пулю в щеку, а Перепелица две пули из ручного пулемета в бедро. Однако десантники не обращали внимания на собственные раны, а непрерывно стреляли, продолжая сближаться с противником. В результате часть румынских солдат была убита, остальные бежали. Пленные, воспользовавшись боем, повели себя по-разному — часть бежала, а трое набросились на отставшего от остальных из-за осколочного ранения в ногу Литовченко. На помощь к Литовченко прибежал Котиков и успел уничтожить румын раньше, чем они смогли завладеть оружием.

В этот момент появился вышедший на звуки перестрелки Негреба. Он рассказал, что еще ночью перерезал телефонный провод и взорвал командный пункт, на который случайно наткнулся (этот эпизод подробно и довольно правдоподобно описан у Соболева).

Моряки собрались продолжать выходить к своим, но Леонтьев не мог идти и просил его оставить. Его уложили в воронке, дали ему еще шесть дополнительных гранат и, посоветовав никого к себе не подпускать, решили идти на поиски носилок.

Но, пройдя совсем немного, десантники стали натыкаться на отступавших в их направлении румын. Поняв, что скоро неизбежно будут обнаружены, десантники заняли удобную позицию, укрепились на ней и периодически открывали огонь, если румыны случайно подходили слишком близко. Как указал потом Литовченко в объяснениях: «На сближение они не шли, а мы не могли их преследовать: почти все были ранены».

Бросок на противника.

Таким образом десантники продержались до сумерек, чутко прислушиваясь, не раздается ли позади стрельба, где ожидает носилок раненый Леонтьев…

Однако Леонтьев, несмотря на ранения, тоже сумел грамотно сориентироваться в ситуации. Он хорошо слышал периодическую редкую стрельбу в направлении, куда ушли моряки, и понимал, что дальше они двигаться, очевидно, не могут, но и ожесточенного боя тоже не ведут.

Поэтому, дождавшись сумерек, Леонтьев решил, что оптимальным в его положении будет ползти к товарищам, которые с наступлением темноты вполне могут продолжить искать носилки…

Кое-как Леонтьеву удалось добраться до десантников до полной темноты. Как рассказал Литовченко: «В сумерках приполз Леонтьев. Мы были удивлены. „Мне стало легче, — сказал он, — а одному оставаться на ночь тяжело. Все время слышал перестрелку в том направлении, куда вы ушли, и решил добраться до вас“. Мы рады были, что он пришел».

С наступлением темноты, после того как выяснилось, что противник ушел, десантники безо всяких носилок принесли Леонтьева в ближайшую деревню. Теперь десантники уже не теряли бдительность, и до утра Негреба, Перепелица и Котиков, сменяя друг друга, караулили возможное возвращение румын. На рассвете к Литовченко прибежали двое деревенских ребятишек и рассказали, что в стогах за деревней прячутся раненые румынские солдаты и оружия при них, кажется, нет. После устроенного десантниками прочесывания стогов в группе снова появились пленные. В этот раз трофеи составили два раненых офицера и шесть замерзших солдат, которые утром 23 сентября и были доставлены десантниками в расположение батальонов 3-го морского полка.

Некоторые десантники, не обнаружив товарищей, действовали в одиночку.

Григорий Елисеев, не встретив товарищей, не стал тратить время на их поиски, а, пожалуй в большей степени, чем кто-либо, сосредоточился на выполнении непосредственных задач десанта.

Сначала он долго не мог найти ни одного провода, но потом понял, где румыны прокладывают связь, и стал не просто перерезать провода, а вырезать их целыми кусками и наматывать на себя. Как он потом пояснил, поступал он так, «боясь, что, если обрезать их и бросить, связисты могут срастить». Как говорили встретившие его потом десантники: «Он превратился в „телефонную катушку“».

Однако провода не мешали Елисееву продолжать совершение диверсий. Встретив на дороге две румынские тачанки (совершенно аналогичные нашим времен Гражданской войны), Елисеев забросал их гранатами. Одна тачанка свалилась с дороги, второй удалось удрать.

Но у Елисеева еще оставались неиспользованные гранаты, и он продолжал искать встречи с врагом.

Подойдя к деревне Шицли, в районе которой и выбрасывался десант, Елисеев задними дворами среди бела дня подобрался к стоящей возле одного из домов легковой машине. Находясь в укрытии и рискуя в любой момент быть обнаруженным, он дождался, когда из дома вышли два офицера, и в момент, когда они подошли к машине и, открыв дверь, стали садиться, метнул в машину гранату, после чего успел задворками добраться до кукурузы.

В одиночку пришлось поначалу действовать и Федору Воронкову.

Приземлившись и немного посвистев, как было условлено перед прыжками, Воронков отыскал идущую в нужном направлении дорогу с линейной линией связи на шестах. Воронков стал перерезать провода, скручивать их и отбрасывать в сторону. Далее… как рассказывал Воронков: «…услышал тарахтение колес. Сошел с дороги. Разобрал: разговаривают не по-русски. Когда повозка поравнялась со мной, я бросил одну за другой две гранаты. После взрыва услышал крики и стрельбу. Перебежал кукурузное поле и вышел к посаду». Впоследствии Воронков присоединился к другим парашютистам и с ними вышел к своим.