Владимир Бешанов - Год 1943 - «переломный»

Битва приобретала размах природного катаклизма.

«Грохот орудий с утра и до вечера не затихал ни на минуту, — вспоминает бывший минометчик М.Г. Абдулин. — От густой копоти и мы, и пехота были похожи на кочегаров, непрерывно кидающих в топку уголь, в бешеном темпе, в дыму горящих танков, взрывов снарядов, стрельбы из всех видов оружия… Каждый, обливаясь потом, в своем окопе и на своем метровом участке методично делал свою работу, как в гигантском цехе, уже забыв о страхе, отдавшись на волю случая: убьет или не убьет. В такой рубке все равно не убережешься, и руки делали нужное почти автоматически…

О напряженности боев можно судить по тому, например, что над передним краем проливался дождь из искусственно образовывавшихся туч. Свинцовые тучи на небе показывали линию фронта. А в это же время в тылу ни у немцев, ни у нас ни облачка. Нигде потом я не наблюдал подобного явления в природе».

После 15 часов Ротмистров и Василевский с удивлением обнаружили, что не 5-я танковая армия окружает корпус СС, а совсем наоборот — Хауссер создает реальные «клещи», охватывающие соединения двух гвардейских армий.

Справа, за Псёлом, дивизия «Мертвая голова» рассекла оборону 33-го гвардейского стрелкового корпуса в излучине, вклинилась в тыловую армейскую полосу на 5 километров и уже пыталась форсировать реку в обратном направлении — через мост в Полежаеве во фланг 18-му танковому корпусу. Противник медленно, но уверенно расширял плацдарм. 52-я гвардейская дивизия практически прекратила свое существование, боевые порядки дивизии Ляхова были рассечены на отдельные части. Лишь ценой больших усилий, выведя всю ствольную и реактивную артиллерию на прямую наводку, удалось остановить немецкие танки. Вечером, опасаясь нового прорыва, командующий фронтом приказал перебросить в район севернее Полежаева 24-ю танковую и 10-механизированную гвардейские бригады из состава Зимовнического корпуса, лишив тем самым генерала Ротмистрова последних резервов.

Слева дивизия «Дас Рейх» ударила в стык 2-го и 2-го гвардейского танковых корпусов. Полк СС «Дойчланд» вклинился на 3 километра и поставил под угрозу правое крыло Тацинского корпуса. Немцы, оттеснив 169-ю танковую бригаду (в ней осталось 11 танков, сведенных в один батальон), заняли Сторожевое и Виноградовку, нацелились на Правороть. Около 17 часов из корпуса доложили в штаб армии: «Соседа справа не чувствую… Авиация противника непрерывно бомбит боевые порядки корпуса. Прошу прикрыть с воздуха» . Заявка была принята; вслед за Люфтваффе по 4-й мотострелковой бригаде «отработали» свои штурмовики и бомбардировщики. В итоге, продвинувшись всего на 2–3 километра, танковый корпус генерала Бурдейного вынужден был отступить на исходный рубеж. Потери составили 533 человека убитыми и ранеными, 54 сгоревших и подбитых танка.

В центре, на направлении главного удара, соединения 5-й гвардейской танковой армии были вынуждены перейти к обороне, а боевые группы дивизии «Лейбштандарт» контратаками стали теснить советские части обратно к совхозу «Октябрьский». Более того, эсэсовцы на какое-то время вновь заняли и его, и высоту 252.2!

«Одно за другим, — пишет Ротмистров, — начали поступать донесения командиров корпусов о мощных контратаках свежих (?) танковых частей врага. В условиях, когда гитлеровцы добились явного превосходства в танках, наступать было нецелесообразно. Оценив обстановку, я с разрешения представителя Ставки A.M. Василевского приказал всем корпусам закрепиться на достигнутых рубежах». Это примерно 1,5–2 километра от рубежа, с которого армия двинулась утром в атаку.

На этом закончилось «величайшее в истории Отечественной войны танковое сражение».

В нем за один день армия Ротмистрова потеряла 3560 солдат и офицеров, в том числе убитыми и пропавшими без вести 1505 человек. Особенно сильно пострадал 29-й танковый корпус — 1991 человек, 153 танка и 17 САУ. Корпус генерала Бахарова потерял 84 танка, 2-й танковый корпус — 22. В целом 5-я гвардейская танковая армия потеряла за один день 340 танков (сгорело 194) и 17 самоходных установок, из них 185 машин записала на свой счет дивизия «Лейбштандарт «Адольф Гитлер», 61 — «Мертвая голова». 5-я гвардейская армия Жадова, по неполным данным, потеряла убитыми и ранеными 3456 человек.

«Большие потери, — доносил начальник политотдела 31-й танковой бригады, в которой к ночи числилось в строю три танка, — особенно в материальной части, и недостаточно активное продвижение нашей бригады объясняются сильным воздействием авиации противника при отсутствии поддержки наступления нашей авиацией, сильным артиллерийским и минометным огнем противника, при очень слабой нашей артподготовке в момент наступления. Долгое нахождение на исходной позиции танков и личного состава (8 часов) позволило перестроить противнику свою оборону для отражения атаки… Танки несли большие потери от авиации и артиллерийского огня противника… Прикрытие наступавших танков с воздуха отсутствовало до 13.00».

Наибольшего успеха 12 июля добился неистребимый Катуков, хотя от него как раз особых достижений не ждали. Между прочим, после шести дней непрерывных боев у Михаила Ефимовича числилось в строю 262 танка.

В соответствии с программой-максимум, изложенной в директиве командующего фронтом, 1-я танковая армия должна была частью сил не допустить прорыва противника в северном направлении, правофланговыми соединениями нанести удар в юго-восточном направлении, овладеть Яков-лево, Покровкой и совместно с 6-й гвардейской и 5-й танковой армиями окружить зарвавшегося врага. Как вспоминает Катуков, на словах Ватутин попросил «сковать немецкие войска, лишить их возможности свободно маневрировать резервами», а если при этом еще «продвинетесь на километр-другой — и хорошо».

В ночь на 12 июля 5-й гвардейский танковый корпус (30 танков) сосредоточился в районе 2-й Новоселовки. 10-й танковый корпус (126 танков) занял исходное положение на западной окраине^ Новенького с задачей наступать в направлении Березовка — Сырцево. С танкистами по плану переходили в наступление 219-я и 184-я стрелковые дивизии, изъятые у генерала Москаленко и переданные генералу Чистякову. Правда, ввиду сложностей переподчинения и регулярной потери связи, никто в штабе 6-й гвардейской армии не знал, где эти дивизии находятся; их старательно искали разосланные в разные стороны офицеры. Дивизии нашлись и получили боевые приказы, когда уже развиднелось, и на исходные рубежи, вышли к обеду. Развертывание обеспечивали части 6-го танкового корпуса. 3-й механизированный и 31-й танковый корпуса совместно с 204-й (позаимствована в 38-й армии) полковника А.И. Бакасова и 309-й (из состава 40-й армии) полковника Д.Ф. Дремова стрелковыми дивизиями оставались на своих рубежах с задачей не допустить прорыва противника на север, а в случае наметившегося успеха — нарастить удар. В их использовании тоже имелись свои проблемы: и Катуков, и Чистяков считали эти дивизии «своими», слали им категорические приказы и требовали докладов. Мудрые полковники рапортовали обоим командармам об исполнении, но резких движений не делали, ожидая внятных указаний.