Владимир Бешанов - Год 1942 - «учебный». Издание второе

К исходу 2 января 1942 года советские войска продвинулись на 100–110 км и очистили от немцев Керченский полуостров. Однако главные задачи выполнены не были: уничтожить немецкую группировку и ворваться на плечах разбитого противника в глубь Крыма не удалось. Обстановка требовала немедленного развития Кавказским фронтом активных действий, пока Манштейн не успел еще создать прочной обороны, слабость его сил на этом участке создавала исключительно выгодные условия для развития наступления. Ставка указала генералу Козлову на необходимость скорейшего выхода к Перекопу, а также нанесения ударов в тыл севастопольской группировке противника.

Но командующий фронтом под предлогом неготовности войск оттягивал переход к наступательным действиям. Его сомнения можно понять: в ходе десантной операции было потеряно более половины участвовавших в ней войск — 41 935 человек, из них около 32 тысяч убитыми, замерзшими и пропавшими без вести, 35 танков, 133 орудия и миномета. В донесении от 2 января Козлов сообщал, что наступление может быть назначено не ранее чем на 12 января. Затем срок наступления был перенесен на 16-е число, однако оно так и не состоялось, хотя в распоряжении Козлова к этому времени имелась 181 тысяча бойцов и офицеров.

Даже имея тройное превосходство в силах, советские генералы не решились на глубокую операцию и хотели накопить побольше сил. Например, 138-я горнострелковая дивизия 51-й армии, прибыв на полуостров во второй половине января, получила приказ занять позиции западнее станции Семисотка и месяц просидела в абсолютном бездействии.

Вспоминает бывший политрук 1-й роты 344-го горнострелкового полка Н.П. Плотников:

«Местность открытая, ни бугорочка, ни балочки, ни деревца. Голая, ровная степь… А противника все нет и нет. Связь со штабом полка — только через посыльных, до него как до чертовых куличек. Что дальше делать?

Бойцы спрашивали, почему сидим на месте, почему не наступаем на Владиславовку, на Джанкой. А что я мог ответить, если в полку не знали. Да и вся наша 138-я дивизия стояла на месте, хотя сопротивления не встретила.

Только через семь суток сюда подошел неприятель. Прежнюю ночь его не было, все тихо, спокойно, а наутро глядь: впереди нас уже окопались гитлеровцы. Никто — ни мы, ни они — не наступал. Изредка перестреливались, ночью немцы пускали ракеты — и на том вся война на нашем участке. Более того, через некоторое время враг угомонился: видимо, выдохся, может, кончились боеприпасы».

Удивительно, что штаб дивизии, полка (последний сидит в семи километрах от передовой, туда и бегают посыльные по раскисшей от дождей степи), прибыв в район боевых действий, даже не пытается разведать обстановку, найти противника, а когда он, «глядь», сам объявился — выяснить его силы, прощупать оборону, организовать наблюдение, взять «языка» или хотя бы наладить связь с собственными подразделениями. Никаких боевых задач не ставится. Все помыслы бойцов 344-го полка заняты решением одной проблемы: поиском еды и дров, так как «старшина не мог доставить ни термоса с пищей, ни сухой паек. Голодаем… Снова сидим без продовольствия». Днем «разведгруппы» уходят в собственный тыл охотиться на зайцев, ночью лебедой и полынью растапливаются полевые кухни.

Отсутствие опыта в проведении крупных десантных операций привело к полной дезорганизации тыла высадившихся войск. Детальное планирование при подготовке не проводилось, моряки не получили от командования фронтом точных сведений о составе десанта и о том, какие грузы подлежат перевозке. Поэтому потребность в морских перевозках возникала неожиданно, часто изменялась, что приводило к загромождению излишним имуществом пунктов погрузки и выгрузки.

Не было уделено должного внимания и такому важнейшему вопросу, как организация строго централизованного использования ограниченных ресурсов плавсредств. На полуостров перевозились не только действительно нужные грузы, но и громоздкие фронтовые учреждения, запасные полки и даже фронтовые курсы командного состава, а в дивизиях в это время не хватало продовольствия, артиллерии и боеприпасов. Не имелось ни одного медицинского учреждения, ближайший госпиталь находился на Кубани. Раненые бойцы, получив первичную перевязку в полковой санроте, свозились с позиций в Керчь, оттуда оказией на пароходах самостоятельно добирались до Новороссийска; за все это время они не видели ни одного врача или санитара.

В обеспечении войск, действовавших на Керченском полуострове, исключительно важную роль должен был играть Феодосийский порт, в котором могли разгружаться суда большого тоннажа. Между тем, планируя операцию, советское командование не предусмотрело обеспечение гавани средствами ПВО — зенитки не завезли, и порт оказался практически беззащитным против налетов авиации противника, что, естественно, резко снизило его пропускную способность. До 4 января в этом районе под бомбами погибли пять транспортов — «Красногвардеец», «Ташкент», «Зырянин» и др. Тяжелейшие повреждения получил в Феодосии крейсер «Красный Кавказ», доставивший, наконец, отдельный зенитный артдивизион. Получив три пробоины ниже ватерлинии и осев в воду по самые кормовые башни, корабль едва дотянул до Туапсе. Отбуксированный затем в Поти, он надолго стал в капитальный ремонт.

Тыл фронта был приведен в относительно удовлетворительное состояние с большим опозданием и смог более или менее нормально выполнять свои задачи только к концу марта 1942 года — то есть почти через три месяца после завершения десантной операции!

Оттягивая со дня на день начало наступления, штаб Козлова, как и подчиненные ему командные инстанции, не принимали мер и к организации обороны, к закреплению на достигнутых рубежах. Войска не только не построили простейших инженерных сооружений, но даже не организовали системы огня. Равным образом не было налажено управление. И в Керчи, и в Севастополе военачальники всех ступеней пребывали в эйфории от своих успехов и вертели дырочки для орденов.

Генерал Петров получил морем маршевые пополнения и две свежие стрелковые дивизии. 1 января 1942 года в Севастополь было доставлено 20 тысяч противотанковых и 25 тысяч противопехотных мин, 200 тонн взрывчатки, а также оперативная группа инженерных заграждений во главе с начальником штаба инженерных войск Красной Армии генералом И.П. Галицким. Последний, проинспектировав оборонительные рубежи Приморской армии, отметил, что оборудованы они «очень примитивно», пехота окопалась «кое-как». И вообще «…войска, оборонявшие Севастополь, сейчас не проявляют особого рвения к инженерному оборудованию позиций, хотя и страдают из-за этого: нещадно мерзнут и мокнут, несут излишние потери… Многие в Приморской армии считают, что скоро им последует приказ на наступление. Отсюда вывод: зачем оборудовать позиции, коль придется идти вперед?»