Владимир Бешанов - Год 1942 - «учебный». Издание второе

Таким образом, Жуков и Конев для проведения «частной» операции собирались ввести в сражение около 1400 танков, больше, чем их имел вермахт на фронте решающего германского наступления.

Впервые в больших масштабах планировалось реализовать идеи «артиллерийского наступления», изложенные в директиве Ставки от 10 января. Свод правил, составленный для фронтовых начальников, как мы помним, был несложен: максимально использовать огневую мощь артиллерии, увеличить ее подвижность, усилить ее взаимодействие с пехотой во всех стадиях наступательного боя. Все это было давно прописано в инструкциях и наставлениях. Просто наставления не для генералов писаны, а указания «товарища Васильева», хочешь не хочешь, приходилось изучать и принимать к исполнению.

В результате на 10-километровом участке прорыва 30-й армии было сосредоточено 1323 орудия и миномета и 80 реактивных установок (140 стволов на километр, это почти в то же самое время, когда Манштейн гордился своей самой мощной за всю войну артиллерийской группировкой); на 8-километровом участке 29-й армии — 936 орудий и минометов; в 20-й армии на 8 километров пришлось 978 стволов и 16 дивизионов реактивной артиллерии. Кроме того, к проведению артподготовки привлекались танки второго эшелона.

Каждая стрелковая дивизия в ударных группах армий должна была прорывать оборону противника в среднем на фронте 2–2,3 км.

Поскольку советским войскам предстояло форсировать водные преграды, наступающие армии были усилены инженерными частями и понтонно-переправочными средствами.

Общая численность войск в четырех армиях составляла 345 тысяч человек.

Для обеспечения скрытности подготовки операции проводился ряд маскировочных и дезинформационных мероприятий, до которых Жуков был большой охотник со времен Халхин–Гола. Этими мероприятиями предусматривалось скрыть подготовку к нанесению удара на избранном направлении и имитировать подготовку наступления в полосе 43-й, 49-й и 50-й армий. К непосредственной подготовке операции привлекался ограниченный круг лиц, никаких письменных документов не выпускалось, задачи и приказания командиры отдавали своим подчиненным устно. Прибывающие войска прятались в лесах в 25–40 км от намеченного участка прорыва, их штабам и тыловым учреждениям строго запрещалось размещаться в населенных пунктах.

С целью ввести немцев в заблуждение на левом крыле Западного фронта изображалось создание мощной группировки войск. Для показа сосредоточения войск на ложном направлении были привлечены 4 маскировочные и 3 стрелковые роты, 122 автомобиля и 9 танков, зенитно-пулеметная установка, 11 радиостанций. Саперы изготовили 833 макета танков, автомобилей, орудий, автоцистерн, походных кухонь.

Группы маскировщиков демонстрировали выдвижение танковых и мотострелковых колонн в районы ложного сосредоточения и нахождение там войск. В течение ночи они расставляли на указанных им маршрутах макеты танков и автомобилей. Такая импровизированная колонна «двигалась» до тех пор, пока ее не обнаруживал вражеский самолет. После этого материальную часть свертывали и перебрасывали на новые маршруты и участки. Чтобы привлечь внимание воздушной разведки противника к ложным районам, демонстрировалась их жизнедеятельность: с помощью приданных танков и автомобилей буксировали макеты боевых машин, оставляя на грунте следы гусениц и колес, разводили ночью костры. При налетах авиации, сопровождавшихся бомбежкой, дежурные команды бутылками с горючей смесью имитировали взрывы и пожары в местах расположения макетов военной техники, открывали ружейно-пулеметный огонь по снижающимся самолетам. Радиостанции демонстрировали активную работу «прибывающих» штабов.

Проведенные мероприятия дали положительные результаты. Противник неоднократно бомбил и обстреливал ложные районы, немецкая разведка была отвлечена на раскрытие ложной группировки. Но что особенно важно, немцы усилили оборонительные работы на этом направлении и, по советским данным, перебросили сюда две пехотные дивизии.

Интенсивно демонстрировались наступательные приготовления и на левом фланге 20-й армии: здесь в открытую проводились командирские рекогносцировки, предпринимались усиленные разведывательные поиски, обозначалась артиллерийская пристрелка, сооружались макеты, инсценировалось сосредоточение войск в глубине боевых порядков. Между тем главный удар планировалось нанести на стыке с армией Поленова из района Погорелое Городище.

Одним словом, вражеская разведка была отвлечена на раскрытие ложной группировки, а советское наступление оказалось для Клюге внезапным. В результате перегруппировки и сосредоточения сил в полосах наступления ударных группировок было достигнуто более чем семикратное превосходство над противником в танках, шестикратное в артиллерии и четырехкратное в людях. Сосредоточение войск затрудняли начавшиеся ливневые дожди.

Немцы в полосе предстоящего наступления имели шесть пехотных (пять из них сокращенного, шестибатальонного штата) и две моторизованные (14-я и 36-я) дивизии. Главная полоса их обороны имела глубину 5–8 км и представляла собой систему опорных пунктов с хорошо продуманной системой различного вида огня, соединенных окопами полного профиля, прикрытых минными полями и проволочными заграждениями. В каждом опорном пункте имелось несколько позиций для противотанковых орудий и минометов. Оперативные резервы находились западнее реки Вазуза: 6-я пехотная дивизия — в районе Сычевки, 1-я танковая — в Ржеве, 5-я танковая — в Вязьме, 2-я танковая в Смоленске, 253-я пехотная дивизия вела борьбу с партизанами в районе Дорогобужа. Не могу удержаться, чтобы не привести советскую оценку морального состояния германских войск в июле 1942 года: «Геббельсовская пропаганда, хвастливые сообщения о победах на юге еще продолжали оболванивать многих немецких солдат, особенно молодежь».

Первыми 30 июля в 7.30 при поддержке «артиллерийской музыки» двадцати артполков РГК и восемнадцати дивизионов гвардейских минометов перешли в наступление войска Калининского фронта. Мощь огневого удара была столь велика, что пехотинцы 30-й армии прошли первую полосу обороны, почти не встречая сопротивления. Войска Лелюшенко прорвали первую полосу вражеской обороны, но перед второй полосой, встретив упорное сопротивление и организованный огонь, были вынуждены остановиться. Артиллерия и даже танки отстали, завязнув в непролазной грязи. Генерал Хлебников вспоминал:

«Кто наступал тогда, в низинах и болотах под Ржевом, вряд ли забудет эти дни. Вода льет потоками сверху, вода пробивается снизу, моментально заполняя свежевырытые окопы. Во влажных испарениях, в тумане, идет пехота. Ноги вязнут в черном жидком месиве так прочно, что кирзовые сапоги прихватывает, как клещами. Артиллеристы впрягают десяток лошадей, чтобы вытащить легкую 76-мм пушку, но и это не помогает. Лошади садятся в грязь едва ли не по брюхо, их приходится вытаскивать веревками. Грязь была нашим главным врагом, она заставила нас терять массу времени на преодоление каждого километра».