Александр Торопцев - Двенадцать подвигов России

О том, как развивалась иконопись в последующих веках, можно прочесть в работах известных специалистов. Я хочу процитировать некоторые выдержки из «Трактата об иконописании» Иосифа Владимирова, уроженца Ярославля, одного из крупнейших царских иконописцев второй половины XVII века. Это было время, когда «старые каноны живописи, в основе которых лежат отвлеченность и условность, находятся накануне своего перерождения», когда в работах русских живописцев появляются элементы светского искусства, такие, как линейная перспектива, объемная форма и так далее. В работах Иосифа Владимирова, а в большей степени в произведениях знаменитого иконописца Симона Федоровича Ушакова, который являлся более решительным сторонником новшеств в религиозном искусстве, проиллюстрированы мысли и идеи, высказанные в трактате. Но в нем сказано не только о необходимости нововведений.

«Сильная жалость нападает на меня, когда я думаю о тех, которые великими и разумными себя считают, а часто в премудром художестве живописном не понимают. Простые же и невежды вообще в иконописании ничего не разумеют, что плохо, что хорошо; что застарело, того и держатся, и что исстари омрачено или обветшало, то и является для них особенно ценным. Старину и смуглость они расхваливают… и ради этого иные и плохо и небрежено написанные иконы за старинный обычай почитают, а известно, что обычай считается законом неписаным. Многие древние образа за долгое время пользования стареют, а иные от неразумных иконописцев очень сильно олифами смазаны, затерты. И такие обветшалые иконы по Стоглаве царя Ивана Васильевича указано обновлять и брать пример с хороших образов древних живописцев, а на те тёмнописанные иконы не ссылаться». (Мастера искусства об искусстве. Т. IV, стр. 19).

«…Нигде в других странах не видно такого бесчинства, какое теперь царит у нас. На честное и премудрое иконное художество поругание и осмеяние от невежд произошли по следующей причине. Везде по деревням и по селам перекупщики и щепетинники иконы коробами таскают, а писаны они так скверно, что иные походят не на человеческие образы, а на диких людей. И что всего бесчестнее, перекупщик их закупает как щепку по сто и по тысяче кучами; шуяне, холуяне и палешане на рынках продают их и развозят по глухим деревням, на яйца и на луковицы, как детские дудки, продают, а большей частью на кожи обрезки и на всякую рухлядь народ обольщают, говоря, будто от доброписания спасения не бывает; а, услышав это, сельские жители икон хорошо написанных не собирают, а ищут дешёвых…» (Там же, стр. 19–20).

Из этих цитат ясно, что уже в XVII веке на икону спрос был великий в русском народе. Пусть и не просвещенном, пусть и не знающем художественной ценности творений русских мастеров, не разбирающемся в искусстве, но это ведь не его вина! А тех, кто его в невежестве держал. Кто боялся просвещать русский народ. А он к Богу тянулся, к неземной красоте. И тот факт, что и по сей день в русских далеких деревнях, на севере, в Сибири можно еще увидеть икону, представляющую собой образец высокого искусства, говорит о том, что не такой уж и тупой был русский народ! За деревяшками современные перекупщики (сколько их было за прошедшие двести лет!) в русскую глушь не поедут. А ведь едут. Все еще едут. И находят шедевры русского иконописного искусства.

Иосиф Владимиров писал свой трактат с другими целями. Но он и нам помог честным свидетельством.

Его современник Симон Федорович Ушаков (1626–1686), крупнейший художник своего времени, «жалованный» иконописец Оружейной палаты, выполнял разные работы. Он являлся представителем целой школы художников, которые заложили традиции в иконописании, дожившие до XIX века. В ответ на работу Иосифа Владимирова он написал трактат «Слово к любителям иконописания». Он так же, как и Владимиров, сдержан по отношению к новшествам, которые становились модными среди молодых художников. Он уважает великих иностранных мастеров и их высказывания по поводу иконописного искусства. Он против невежества не только обывателей, но, главным образом, самих молодых художников, которые, не желая учиться опыту прошлого, пытались искать что-то новое, оригинальное. Ушаков предостерегает молодых живописцев от подобных шагов и говорит в своем литературном произведении, что он начал создавать гравированную «Азбуку искусства». В ней он дает анатомические рисунки человеческого тела.

Это был заметный шаг в развитии русского иконописного и живописного в целом искусства. Это был прорыв в будущее. В светское искусство. Вот несколько цитат из трактата Симона Федоровича Ушакова.

«Премудрый художник всех умных тварей и вещей, сотворивший человека по образу и подобию своему, дал ему душевную способность начертать образы этих тварей, что называется, фантазией и отдельным лицам от природы дал дарование с различным совершенством создавать эти образы и посредством различных художеств делать замысленное легко видимым» (Там же, стр. 27).

«…Не только сам Господь Бог является художником иконописания, но и все существующее, благодаря чувству зрения, может получить эту силу вследствие тайной и удивительной хитрости; всякая вещь, представшая перед зеркалом, в нем свой образ напишет по дивной божьей премудрости. Разве не чудо этот удивительный образ?.. Также в воде, на мраморе и на иных вещах, хорошо выглаженных, мы видим без всякого труда одновременно написанными образы всяких предметов…

Но, по нерадению нашему, ища земной прибыли более, чем божественной славы, мы делаем это дело небрежно. Многие, будучи мало искусны в художестве, пишут скорее достойное смеха, нежели благоговения и умиления, чем возбуждают гнев Божий и обрекают себя на поругание чужестранцам с великой срамотой перед честными людьми, о чем я, грешный, сожалею, заботясь о доме и любя благолепие его святого храма. Имея от Господа Бога талант иконописа-тельства… не хотел я его скрыть в землю, чтобы не принять за то осуждение, но попытался в своем старании перед Богом выполнить искусным иконописательством ту азбуку искусства, которая заключает в себе все члены человеческого тела, которые в различных случаях требуются в нашем художестве, и решил их вырезать на медных досках, чтобы искусно напечатанные образцы пошли на пользу всем любителям этого достойного искусства; я надеюсь, что все с благодарностью воспользуются этим залогом моей любви, когда увидят, как может много это помочь им в том, чтобы хорошо писать честные иконы…» (там же, стр. 28).

Можно ли ставить точку в разговоре о русской иконописи цитатами Симона Ушакова и Иосифа Владимирова? Нет, конечно же! Это будет не только несправедливо, неисториологично, неверно, но и обидно для тех добрых людей, которые писали иконы в XVIII, XIX, XX веках, кто пишет иконы в XXI веке. Конечно же, и тем и другим, и третьем, и четвертым очень далеко до тех, кто работал в XI–XIII веках, в XIII–XIV веках и так далее. Далеко — временно. Время создает на той или иной территории земного шара ту или иную ситуацию. Ситуация требует от творчески одаренных людей адекватного отражения в своих произведениях себя, ситуации, созданной временем и, естественно, своего собственного, творческого «я». Не стоит ругать грубыми словами тех, кто жил и творил в разные времена, если они творили Русь, какою она была, не забывая при этом о Руси, какою они, мастера искусства, видели ее в своих идеальных образах. Время не дискретно. Более того, время — едино для всех: ушедших, живущих и тех, кому жить доведется позже. К сожалению, эту несложную истину часто забывают даже великие мастера, ругая на чем свет стоит предшественников и не понимая, что эти предшественники были гениями — гениями своего времени. Так устроен почему-то человек. Но если он когда-нибудь поймет, что время едино, то он не посмеет обновить шедевр предшественника, а то и уничтожить его творение вовсе, написав на древней доске свой шедевр. Это — кощунство.