Сергей Кремлёв - Зачем убили Сталина? Преступление века

Вот она в пропасть и рухнула и пока еще не достигла ее дна.

А будет ведь больно.

Сразу замечу, что возможность не разбиться у нас есть — надо срочно выдернуть кольцо «парашюта», которым в России может быть лишь восстановленный в своих правах тот экономический общественный закон, действие которого воспитывает в человеке не зверя, а человека.

А все кажущиеся успехи современного капитализма? Что ж, они у всех на глазах, но многие из них можно увидеть лишь на экранах телевизоров. Недаром после краха ГДР кое-кто в Западной Германии признавался, что в ГДР победил не более совершенный общественный строй, а более совершенные телевизионные программы Запада. Ну, пускать пыль в глаза капитал учился не одну тысячу лет. И, надо признать, научился. А втихомолку он вовсю пользуется одним из наиболее впечатляющих достижений социализма, обеспеченных политикой Ленина и Сталина, той массой образованных, культурных специалистов, которых подготовила для капитализма лучшая в мире система высшего образования — советская…

Впрочем, в двух сферах она толковых специалистов уже давно не готовила: я имею в виду экономистов и историков. Лишний раз это можно понять, знакомясь с оценками «Экономических проблем», данными в 2005 году историком Юрием Жуковым. Касаясь этой сталинской работы, он пишет, что летом 1952 года, когда «узкое»-де руководство якобы «сотрясала борьба за лидерство», Сталин-де «неожиданно занялся сугубо теоретическими, чисто абстрактными вопросами…».

Итак, даже после всех бед, обрушенных на наши головы нашей собственной социальной глупостью и гражданской леностью, Юрий Жуков отзывается о работе Сталина фактически снисходительно. А ведь Жуков являет собой не только не худший, но один из самых лучших примеров современного профессионального историка! Он не понял многого в описываемой им эпохе Сталина, но он старается писать о ней честно и ввел в научный оборот немало интересных фактов и аргументов!

Но знание не всегда, увы, означает понимание.

А ВЕДЬ прежде всего своими «Экономическими проблемами» Сталин показал, насколько его волнует и беспокоит будущее социалистической России как общности людей, созидающих людей, достойных ими называться.

И именно своими «Экономическими проблемами» Сталин показал, как чуждо ему самодовольство тирана.

Чего более всего боится тиран, деспот? Тут не может быть двух ответов — он более всего боится свободолюбивых людей. Тем более ему должна быть страшна свободолюбивая масса. А массовое свободолюбие невозможно без массового фундаментального образования, к обеспечению которого — как к залогу построения нового общества призывал Россию Сталин. Напомню, что он писал: «…нужно … ввести общеобязательное политехническое обучение, необходимое для того, чтобы члены общества имели возможность свободно выбирать профессию и не быть прикованными на всю жизнь к одной какой-либо профессии».

Вот это и есть суть подлинного Сталина.

А между тем и при его жизни, и сразу после его смерти, и уж тем более — в последние «россиянские» годы о Сталине часто писали как о «царе»… Намекали на его самоотождествление с Иваном Грозным, проводили и другие аналогии…

Этот подход к Сталину свойственен даже некоторым очень неплохим и неглупым книгам о Сталине… Так, во многих отношениях просто блестящие книги «сталинского» цикла Александра Бушкова называются «Ледяной трон», «Красный монарх».

Есть ли в том резон?

Казалось бы, да — есть… Вот, пожалуйста, цитата из статьи не раз поминавшегося мной Максимилиана Волошина «Россия распятая»:

«Социализм… сгущенно государственен по своему существу. Он неизбежной логикой вещей будет приведен к тому, что станет искать ее (точку опоры. — С.К. ) в диктатуре, а после в цезаризме… Монархия с социальной программой не есть абсурд. Это политика Цезаря и Наполеона III… Все очень широкие демократические движения, ведущиеся в имперском и мировом масштабе, неизбежно ведут к цезаризму… Я думаю, что тяжелая и кровавая судьба России на путях к Граду Невидимому проведет ее еще и сквозь социал-монархизм, который и станет ключом свода, возводимого теперешней Гражданской войной».

Это было написано в Крыму, в Коктебеле, 17 мая 1920 года. И кто-то, прочтя эти строки и помня книги того же Бушкова, может воскликнуть: «Надо же! Ну и Макс Волошин! Как в воду смотрел!»…

Но все это, уважаемый читатель, чепуха!

Сталин и цезаризм — это из «радзинской» области глубокой «философии» на мелком месте. Надеюсь, я сказал уже достаточно, чтобы читатель со мной согласился. И если уж сравнивать Сталина с кем-то из русских царей, то можно вспомнить Петра Великого с его державной мечтой образовать Россию, с его стремлением приобщить дворянских недорослей, да и вообще всех толковых русских людей к знанию.

Умница Петр понимал, что новой, мощной России без нового человека не построишь — даже царской, самодержавной. И это же — но неизмеримо более остро и глубоко — понимал Сталин, потому что он ставил задачу создания не просто новой могучей России, но такой России, в которой невозможен никакой деспотизм!

Впрочем, аналогия с Грозным тоже допустима, но не в том смысле, как это обычно делается — с намеком на большое внимание, уделенное Сталиным фильму «Иван Грозный». Этот фильм неумные люди рассматривают как заказанную Эйзенштейну самим Сталиным апологию тирании и террора, но так может понимать идею фильма лишь глупец или подлец. 26 февраля 1947 года Сталин в беседе с режиссером Сергеем Эйзенштейном и актером Николаем Черкасовым прямо пояснил: «Царь Иван был великий и мудрый правитель… Мудрость Ивана состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения… Петр I — тоже великий государь, но он слишком либерально относился к иностранцам, допустив онемечивание России…»

«Иван Грозный» — это прежде всего фильм о том, как были заложены прочные основы национального государства. То есть государства, ставящего во главу жизни — на уровне эпохи — интересы деятельной части национального общества, а не интересы космополитической по своей психологии знати, элиты, как вышло в загнившей со временем Польше. Но это так — к слову…

ВОЗВРАЩАЯСЬ же к раздумьям и тревогам Сталина в начале 50-х годов, надо сказать, что хотя после войны его волновало многое, в том числе и чисто экономические проблемы социализма, более всего его волновали нравственные проблемы социализма, этические проблемы социализма, цивилизационные его проблемы, наконец!

Он прекрасно понимал, что капитализм еще силен и что силен он не столько экономически — достаток в умном обществе дело наживное, сколько силен тем, что апеллирует в человеке к зверю. А ломать — не строить… Провести оглушительный вечер в толпе под блики лазерных проекторов проще, чем увидеть в тиши библиотечного зала вдруг блеснувший для тебя луч знания и понимания.