Артур Джилман - Сарацины: от древнейших времен до падения Багдада

Новый правитель, преемник Пророка Аллаха, как его скромно величали, был человек примерно одного возраста с Мухаммедом. Основным доводом в пользу избрания его на должность было то, что он скрывался с основателем ислама в пещере, по причине чего за ним закрепилось прозвище «Второй из Двоих», которым он необычайно гордился. Мухаммед называл его «Аль-Седдик», по причине его правдивости, и этот титул также закрепился за ним на всю жизнь. Все окружающие и сам пророк неизменно относились к Абу-Бекру с огромным доверием.

Телосложение Абу-Бекра было худощавое, и он сутулился. Лицо у него было тонкое, и выражение его выдавало человека решительного и мудрого, но при этом оно оставалось кротким, как и его истинный нрав, хотя вследствие твердости своей веры он стал одним из самых стойких и непоколебимых учеников пророка. Овал лица был чистый, черты красивые, волосы и редкая бородка уже успели побелеть в силу естественных причин, хотя согласно восточному обычаю он их красил в красный цвет.

Хотя имелись все причины признать, что Абу-Бекра назначил своим преемником Мухаммед, не меньше оснований утверждать, что Али тоже вполне мог бы занять этот пост. Он не просто был зятем пророка, но следовало помнить, согласно устоявшемуся преданию, был первым, кто бросился поддержать миссию пророка, как только тот объявил о ней. Именно в тот критический момент он получил титул «халифа» вместе с обещанием, что его распоряжениям будут всегда подчиняться. [57] См. главу 9.

Был и еще один достойный кандидат — доблестный Омар, перешедший в ислам в самом начале деятельности пророка, что произвело впечатление чуда. С того самого момента он оставался правой рукой основателя ислама, а большинство военных побед было обеспечено благодаря воинским талантам последнего. С незабываемым великодушием он отказался от своих притязаний в пользу Абу-Бекра.

Усман мог с таким же успехом претендовать на признание: он был женат на двух дочерях пророка, и ему доводилось слышать от него такие слова, которые тот не склонен был рассыпать направо и налево: «Все на свете имеет свою пару, и у каждого человека есть друг. Моим спутником в раю будет Усман». Пророк питал особую склонность к этому человеку со времени Клятвы под Деревом, когда Усмана не было среди присутствующих, и пророк поклялся за него, ударив себя ладонью по ладони, в знак скрепления союза.

Из всех перечисленных Али имел больше всех прав стать преемником (если слово «права» здесь уместно), и разочарование его приверженцев было настолько сильным, что последствия сказываются и поныне. В Персии приверженцы ислама придерживаются в интерпретациях Корана его взглядов, считая Абу-Бекра узурпатором. Существуют две важные секты, возникшие в связи с непризнанием Али. Это уже упомянутое направление в Персии, известное как алиды, фатимиты или шииты, то есть «приверженцы»; и сунниты или традиционисты, ортодоксальные последователи Абу-Бекра и тех халифов, пришедших ему на смену и правивших до Али. Создается впечатление, что ислам был готов развалиться на секты, как только узы, соединявшие пророка и его последователей, будут разорваны.

Если при жизни пророка, особенно при первых признаках его немощности, уже проявлялись недовольства новой религией из-за налагаемых ею ограничений, то теперь, как только по всей Аравии разлетелась весть об его кончине, они многократно усилились. Многие говорили: «Если он и вправду пророк Аллаха, то не должен был умирать». А были и такие, как вождь Таифа, который встал и сказал: «Чада мои! Вы были последними, кого обратили в ислам. Не будете ли вы первыми, кто отречется от него?» И многие с готовностью воскликнули: «Мы продолжим молиться, но мы не будем больше данниками Медины!» Все, кого связывала одна корысть, ослабили узы сотрудничества. Те же, кто был обращен при помощи меча, уповали также на меч, чтобы эти узы разрушить. Все, кому тягостно было бремя ритуалов и обрядов ислама, подумали, что пришла пора послаблений. От Персидского залива до Красного моря слышался единый вопль: «Можно ли избавиться от ислама?» И тот же самый вопрос звучал от Индийского океана до песков Сирийской пустыни.

Первейшей задачей Абу-Бекра (проводимой в жизнь мягко, но настойчиво) стало успокоить эти несвоевременные эмоции до того, как оппозиция исламу наберет такую силу, что станет неодолимой. Он бросил боевой клич и «спустил псов войны», поручив Осаме добиться на северных границах мертвой тишины и решил и впредь применять не менее суровые меры, устраняя все существующие источники угрозы. Всю Аравию он поделил на 11 отдельных территорий, после чего подготовил 11 отдельных экспедиций с поручением — подчинить каждую провинцию или разорить, чему был посвящен недавно изданный указ.

Характер будущего управления хорошо иллюстрирует случай с несколькими гражданами Неджда, которые пришли с предложением соблюдать всем племенем мир, если им позволят молиться, но освободят от уплаты дани. Представительный совет обсудил вопрос, возможен ли компромисс, правильно ли объявить войну народу, который признавал единство с Аллахом и произносил все молитвы, предписанные пророком. Абу-Бекр разрешил эту дилемму раз и навсегда, объявив ислам единым и неделимым, так что те, кто отрекается от части требований, являются отступниками, с кем Коран не позволяет никаких договоров. И сколько бы их ни было, он будет действовать против них, как это делал Мухаммед, которому было безразлично число противников. Даже силач Омар был удивлен твердостью халифа. Сам он сначала готов был уступить, но теперь воскликнул: «У Абу-Бекра одного веры больше, чем у нас все, вместе взятых!»

К кому должен обратиться новый халиф в поисках поддержки в выполнении тяжких обязанностей, которые накладывает на него его положение? Несомненно, на этот вопрос любой бы — ответил — к воинам, которым доверял пророк. Но нет, он держал этих крепких мужчин в родном городе, говоря, что они нужны ему для совета. Они были его соперниками при выборе кандидата на пост, и, возможно, он не считал нужным ставить их во главе больших армий и посылать туда, где они могли легко найти сторонников в деле свержения его. Таким образом, и Омар, и Усман, и Али были оставлены дома, тогда как величайшее доверие оказывалось Халиду, который незадолго до смерти пророка завоевал прозвище Меч Аллаха. Именно его храбрости, дерзости и решимости, его хладнокровию перед лицом опасности, ислам был обязан своим необыкновенным успехам. Ему же предстояло вновь подчинить исламу размежевавшиеся племена по всему полуострову. Ха- лид начал с походов на север и восток от Медины, неся террор и разрушение, с гордостью видя, что перед ним трепещут. До Абу-Бекра доходили жалобы, что Халид чересчур жесток, но халиф прощал военачальника, полагая, что некоторые его распоряжения были поняты неправильно, и добавлял, когда Омар требовал его низложения: «Я не уберу в ножны меч, поднятый Аллахом против неверных!» В ходе своих кампаний Халид встретил последнего из оставшихся лжепророков, Муселиму, «маленького мусульманина», кочевавшего в провинции Йемана, на восток от Мекки (633 г.).