Дмитрий Верхотуров - Покорение Сибири: Мифы и реальность

Странно, почему советская, марксистко-ленинская историография Сибири совершенно не обратила внимания на эту выдающуюся фигуру. Ведь князь Тоян почти идеально подходил под типаж «добровольно присоединившегося»! Он и роль прогрессивную русского подданства понимал, и был стихийным интернационалистом. Это большое упущение, которое надо поставить сибирским историкам на вид. Надо с них взять социалистическое обязательство написать большую, капитальную монографию о князе Тояне и его исторической роли в присоединении Сибири к России.

Этот пример показывает, насколько топорно сделан миф о добровольном присоединении Сибири к России. Настолько, что даже были упущены примеры действительно добровольного присоединения. В «Истории Сибири с древнейших времен до наших дней» Тояну не нашлось места.

Дело не откладывалось в долгий ящик. Летом 1604 года из Нарыма вышел отряд казацкого головы Гавриила Писемского и сына боярского Василия Фокина. Вместе с ними вышли на строительство города 100 кодских остяков во главе с князем Онжей.

По Томску есть более или менее подробные документы, которые могут пролить свет на способ строительства русских укреплений. Русский отряд, приходя на место строительства предполагаемого укрепления, начинал сам или с помощью союзных татар валить «легкий лес» (очевидно, сосну, елку и пихту, действительно, относительно легкие и могущие сплавляться по реке), перетаскивать или сплавлять к месту строительства, где из него уже возводили укрепления и постройки.

Из названий можно понять, какой тип укрепления использовался. Если укрепление в русских документах именовалось «острог», то укрепление состояло из частокола затесанных сверху бревен, поставленных на валу укрепления. Стена дополнялась башнями, на которых ставились пушки.

Если укрепление именовалось «город», то стена ставилась другим способом. В землю вколачивались вертикальные столбы, в которых тесались глубокие пазы. Между этими столбами в пазы укладывали горизонтальные бревна с затесанными под шип концами. Получался вертикальный забор, который еще называется «заплот». Укрепление усиливалось рублеными башнями, иногда многоугольными, на которых тоже ставились пушки.

Внутри укрепления рубили избы для воеводы («воеводские хоромы»), для казаков, для припасов, для администрации («съезжая изба»). Иногда стена сруба заменяла часть стены укрепления. Перед стеной города копался ров и насыпался вал, часто перед укреплением, особенно острогами, ставились рогатки против конницы: редкий частокол из остро затесанных бревен, вбитых в землю под углом.

Томск был городом, и потому в нем применили второй тип укрепления. Он имел четырехугольную форму, семь башен и примерно 88 сажень (220 метров) стены. Город в плане был неправильным четырехугольником, длинные стороны которого были длиной 80 и 85 метров, стена, выходящая на стрелку рек, — 15 метров, а стена, выходящая на напольную сторону, — 50 метров.

Башни были высотой примерно в 4–6 метров, шириной в 3–4 метра. Об их конструкции ничего больше не сказано, но, видно, они имели шатровую крышу, внутреннюю площадку, на которой устанавливались пушки и хранился боезапас. На уровне этой площадки были в стене башни прорублены бойницы для пушки.

Томск сначала имел только эти укрепления, но потом они были усилены острогом, то есть еще одной стеной из частокола [46, с. 24–26].

Томск имел мощное вооружение, которое делало его практически неприступным городом. В 1627 году в арсенале города учтено:

— пищаль медная, с ядром в 4 фунта, с запасом в 50 железных ядер;

— пищаль медная, с ядром в 1 фунт, с запасом 300 железных и 440 свинцовых ядер;

— две пищали железные, с ядром в 1 фунт, с запасом в 310 железных ядер;

— пищаль скорострельная, с запасом 140 железных ядер;

— пять пищалей затинных, с запасом 820 железных и 1550 свинцовых ядер.

Все это — не легкие ружья, а мощные пушки. Ядро весом в 4 фунта, весило на нашу меру 1,6 килограмма, и калибр этой пушки был примерно в 10 сантиметров. Однофунтовые ядра весили примерно 0,4 килограмма, и калибр этих пушек был примерно в 6–7 сантиметров. На вооружении томского гарнизона стояли четыре таких грозных орудия, с помощью которых можно было отбить приступ достаточно крупной армии. [21] Все же не следует сравнивать эти орудия с артиллерийскими орудиями, которые применялись в те же времена в войнах с Турцией или с Речью Посполитой. В Сибири орудия не отливали, а тащить с Московского пушечного двора… Калибр самых крупных осадных орудий начала XVII века мог достигать диаметра 40–60 сантиметров, а вес бомбы — 80 килограммов. Всего в Томске было десять пушек с очень даже приличным боезапасом [35,с. 28–29].

Это объясняет тот факт, что все нападения на Томск не сопровождались попытками штурма города. Военачальники нападавших хорошо знали о сильной артиллерии города, и потому под стены не совались.

В следующем году под Томском была заведена государственная пашня для казаков. Из Москвы прислали зерно для семян. С этого момента началась русская распашка земель в Притомье. Она постепенно росла год от года, пока не заняла всю пригодную возле городского острога землю. Это еще один пример якобы имевшей место быть «крестьянской колонизации». На новом месте, возле нового города, пашню заводило государство.

В 20-х годах XVII века распашка началась уже в стороне от острога, и было основано село Спасское [14, с. 49]. Следом за ним, в 20-х годах XVII века недалеко от Томска был основал Алексеевский мужской монастырь, который в 1654 году приобрел первые свои земельные наделы [14, с. 60].

Тут надо сказать, что несмотря на усилия историков, тема истории русских городов в Сибири по-настоящему не разработана, и книг, написанных на хорошем уровне, рассматривающих все основные моменты истории русских городов, и доступных непрофессионалам, сейчас нет. Разнообразные юбилейные издания, в которых чуть-чуть затрагивается тема первых десятилетий существования города, практически не выполняют эту роль. Специальные издания посвящены, как правило, узким, специальным вопросам, и выходили в свет микроскопическими тиражами.

К сожалению, историкам похвалиться здесь нечем. Остаются неизвестными целые пласты истории русских городов в Сибири. Ни один русский город не исследован археологическими раскопками. Ни по одному городу не составлено и не издано монографии, которую мог бы прочесть любой желающий. В имеющихся работах история изложена сбивчиво и отрывочно. Например, более или менее известна «красноярская шатость» 1695–1699 годов. Известна не усилиями историков, а усилиями художника Василия Сурикова. Только суриковские картины и эскизы делали это событие более или менее известным, ибо первое и последнее полное описание событий «шатости» вышло в 1902 году. А то, что в Томске в 1648–1649 годах тоже была «шатость», это уже простому читателю неведомо.