Ю Фельштинский - Крушение мировой революции - Брестский мир

51

я застала там Моора. С ним была одна дама, жена швейцарского социалиста [Роб. Гримма], которая принимала деятельное участие во всех его деяниях, т. е. они были неразлучны, она присоединялась к нему в беседах, спорах и т. п. Несмотря на мою тогдашнюю наивность, во мне вызвал подозрение их образ жизни, т. е. их затраты, совершенно необычные для швейцарцев. У них я никогда не была, но они заходили ко мне. Когда они однажды сделали мне подарок, насколько помню часы, я тотчас же подарила им что-то, не помню, большей ценностью, чем их подарок. Таким образом я отняла у них охоту продолжать. [...] У меня с ним было довольно резкое столкновение, я отказалась принять от него взнос на Циммервальдское движение. Он принес мне 1000 шведских крон, что для тех времен было колоссальной суммой, в особенности для циммервальдского бюджета. Моор очень рассердился на меня, грозил привлечь к партийному суду и был даже груб по отношению ко мне. Точно так же он реагировал, когда (не помню по какому поводу) сказала, что если бы хоть самый крупный успех деятельности в пользу мира зависел от каких бы то ни было сношений с посольством, я бы на них не согласилась. Он перестал со мной встречаться." Балабанова коснулась и других большевиков, так или иначе упомянутых в документах Земана: "Что он [Моор] имел сношения с Радеком не доказывает, что Радек был его сообщником (хотя я, конечно, считаю Радека способным на сообщничество; когда Парвус приехал в Стокгольм я отказалась встречаться с ним и запретила Радеку приходить с ним в циммервальдское бюро, находившееся на моей квартире. Что касается Ганецкого, то я хотя имела с ним сношения на Циммервальдской конференции, но принципиально отказывалась бывать у него (он с семьей жил в роскошной квартире, куда по воскресеньям приезжали гости, в частности Радек). Что касается Воровского, то я полагаю, что он, несмотря на свою личную честность, способен был прибегать к большевистским методам для достижения фракционных результатов. Меня эта двойственность поражала, так как у меня с ним лично были хорошие отношения." (АИГН, 292/2. А. Балабанова -- БИН, 19 марта 1962).

Карл Моор играл особую роль в большевистско-германских связях. Работая под кличкой "Баер", он был посредником между большевиками и германским правительством в самые критические годы их совместной работы. Не удивительно, что личность Моора привлекла внимание Николаевского: "Карл Моор -- псевдоним. Настоящую фамилию я сейчас припомнить не могу. Он был из Австрии, принадлежал к какой-то аристократической фамилии, кажется, был военным. У него вышла грязная история, и он был вынужден уехать в Швейцарию, переменил фамилию и стал называть себя социалистом. Его история была известна и к нему

52

относились с недоверием. Уже в 1880-90-х г.г. говорили об его связи с немецкой военной разведкой. Это верно. [...] Был хорошо знаком с Радеком, Ганецким. Потом поехал в советскую Россию, где и осел. Жил в санатории, как человек, "помогавший революции". Там и умер. Его имя фигурирует в "Протоколах ЦК" большевиков за 1917 г., как человека, который предложил деньги. Принять их большевики отказались: был слишком запачканной личностью и денег давал мало, а большевики тогда получали много через Парвуса-Ганецкого." (АИГН, 496/14. БИН -- г-же Агнеш Петерсон, 7 ноября 1962, 1 л.) См. также АИГН, 496/3. БИН -- МНП, 24 марта 1962, 1 л.

"Основные сношения шли по линии штаба, но какие-либо доба

вочные могли идти по линии министерства иностранных дел", -

писал Николаевский Павловскому в письме от 21 октября 1961

года о документах, касающихся "денег" в архивах Австрии.

(АИГН, 496/3. Письмо от 21 октября 1961, 1 л.)

Чернин. Брест-Литовск.

Сегодня не может быть двух мнений о том, что Ганецкий был

одной из ключевых фигур в сношениях Ленина с германским и

австро-венгерским правительствами. Павловский, много лет зани

мавшийся сбором документов о финансировании русских рево

люционеров в архивах австрийского (в 1938 году в Вене) и

германского правительств, а с 1958 года просмотревший не менее

10.000 документов и отснявший копии 600 самых важных, нео

публикованных (в том числе примерно 100 документов об эсере

Цивине), пришел именно к этому выводу. Так, в августе 1961 года

Павловский обнаружил "документ (телеграмму от 24 июля 1917)

за его [Ганецкого] подписью, переданную из Берлина (вернее -

через Берлин, так как все посольства между собой сносились через

министерство иностранных дел) в Берн шифром германского ми

нистерства иностранных дел, за подписью пом. статс-секретаря '

Штумма". (АИГН, 496/3. МНП -- БИН, 4 октября 1961, с. 1.)

Этому документу Павловский придавал первостепенное значение,

поскольку, по его мнению, он "устанавливает не только связь

большевиков (заграничной делегации большевиков в 1917 г.) с

Парвусом, но и с германским правительством, так как через

министерство иностранных дел дипломатическим шифром за под

писью пом. статс-секретаря Штумма, делегация эта послала теле

грамму Парвусу в Берн и вторую лично от "Кубы" (псевдоним

Ганецкого)." (АИГН, 496/3. МНП -- БИН, 31 октября 1961).

Первостепенное значение Ганецкому отводил и Николаевский:

"Основные сношения [с Австро-Венгрией] шли по линии штаба,

но какие-либо добавочные могли идти по линии министерства

иностранных дел. [...] Важен период 1909-14 г.г., -- позднее связи

с большевиками были сосредоточены в руках немцев. [...] Ганец

53

кий, конечно, узловая фигура и для Ленина, и для раскола среди польских с.-д., который прошел именно по этой линии: Ганецкий -- "австрийская ориентация", Роза Люксембург, Тышка, Дзержинский и др. противники. Роза была особенно против всевозможных ориентации, и еще в 1904 г. предупреждала о "японских деньгах" у Циллиакуса (финна), который созывал так называемую Парижскую конференцию революционных и оппозиционных организаций (Струве, Милюков, Чернов и др.), и именно поэтому социал-демократы не пошли на участие в ней. Ганецкий сначала был связан с пилсудчиками, а затем, с 1915 г., с Парвусом. Между прочим в Копенгагене был суд над Ганецким за контрабанду, -- во время следствия были вскрыты его отношения С Парвусом. Эти документы сохранились и недавно найдены. [...] Не попадались ли Вам какие-либо сведения о Карле Мооре, швейцарском социалисте, который играл роль маклера в таких делах." (АИГН, 496/3. БИН -- МНП, 21 октября 1961, с. 1.)

АИГН, 508/48. БИН -- Р. (Георгию Иосифовичу) Враге, 18 июня

1960, 1 л.

Николаевский продолжает: "Конечно, Вы правы, когда пишете о

Радеке и Уншлихте. Очень похоже, что Роза Люксембург знала

про австрийскую авантюру Пилсудского и о связях этой группы с

кампанией [компанией] Ганецкого, и что весь раскол Розы-Тыш

ки-Варского с "разломовцами" был вызван этим расхождением.