Артур Конан Дойл - Англо-Бурская война (1899—1902)

1 сентября лорд Робертс продемонстрировал присущую ему решительность, опубликовав декларацию, подготовленную ещё 4 июля, согласно которой Трансвааль становился частью Британской империи. В тот же день генерал Буллер приостановил наступление на восток и, вернувшись по своим следам в Гельветию, начал движение на север в направлении Лиденбурга, находящегося почти в пятидесяти милях от железнодорожной линии. В этот день его войска совершили марш-бросок на четырнадцать миль и после пересечения Крокодиловой реки оказались у Бадфонтейна. Здесь 2 сентября Буллер обнаружил, что упрямый Бота все ещё осмеливается оказывать сопротивление: армия Буллера оказалась под таким сильным огнём, который вёлся с таких укреплённых позиций, что ей пришлось остановиться и ждать, пока другие части не обойдут буров с флангов. Навсегда прошло время бессмысленных лобовых атак, а его войско, хотя и было готово выполнить все, что от него потребуется, достаточно настрадалось в последних операциях. Начиная с 21 августа почти каждый день они находились под огнём, и их потери, хотя и не были крупными в каждом отдельном случае, составили в общей сложности 365 человек. Они переправились через Тугелу, они сняли осаду с Ледисмита, они взяли штурмом Лаингс-Нек, и теперь именно им выпала честь последовать за врагом в его последний оплот. Какая бы критика не раздавалась по поводу некоторых эпизодов в Натальской кампании, никогда нельзя забывать, что на долю Буллера и его солдат выпали самые трудные задачи войны и что эти задачи, в конечном счёте, всегда оказывались успешно выполненными. Противоречивая информация по поводу пресловутого послания Уайту и воспоминания о потерянных при Коленсо орудиях не должны заставить нас несправедливо забыть все то, что делает честь этим воинам.

3 сентября лорд Робертс, узнав, насколько сильны были позиции, перед которыми стоял Буллер, отправил отряд Яна Гамильтона обойти их справа. Кавалерийская бригада Броклехерста во время наступления присоединилась к Гамильтону. 4 сентября соединение было в пределах прямой видимости от Буллера и в тылу бурских позиций. Взятие горы Зваггенхок позволило бы Гамильтону занять прочную позицию; эта сложная задача — захват высоты ночью — была возложена на полковника Дугласа и его славный Королевский шотландский полк. Операция оказалась повторением Спион-Копа, но на этот раз. с более счастливым исходом. На самом рассвете буры обнаружили, что их позиция стала непригодной для обороны, и отошли, очистив для Буллера дорогу на Лиденбург. 6 сентября Буллер и Гамильтон заняли город. Буры разделились на два отряда: более крупный с орудиями отошёл на Крюгерс-Пост, а второй — на Пилгримс-Рест. Посреди окутанных облаками вершин и труднопроходимых ущелий две армии, пройдя через суровые и длительные испытания, все ещё продолжали бороться за окончательное господство.

На северо-востоке, между Лиденбургом и Спитскопом находится мощный хребет Маучберг, и вот там-то противник вновь оказался в безвыходном положении. Буры сделали больше, чем обещали, поскольку всегда утверждали, что их последним рубежом обороны станет Лиденберг, а теперь они находились уже за его пределами. Но сопротивление ослабевало. Даже эта отличная позиция не могла выдержать натиск трех полков — Девонского, Королевского ирландского и Королевского шотландского, которые буквально набросились на неё. Артиллерия оказывала великолепную огневую поддержку. «Они действовали отлично, — отмечал один из участников наступления, — невозможно переоценить важность этой поддержки. Огонь прекратился точно в нужный момент. Следующий снаряд попал бы в нас». Туман в горах спас разгромленных бюргеров от плотного преследования, но горы были взяты. В этот день, 8 сентября, потери британцев составили тринадцать человек убитыми и двадцать пять ранеными; но из числа этих тридцати восьми половина пала жертвой одной из тех злых шуток судьбы, которые невозможно предвидеть, и нельзя предотвратить. Шрапнельный снаряд, выпущенный с невероятного расстояния, разорвался как раз над головами Гордонских волонтёров, двигавшихся маршевой колонной. Девятнадцать человек пали, но нужно отметить, что, даже получив такой страшный и неожиданный удар, отважные волонтёры продолжали наступление так же упорно, как и до этого несчастья. 9-го Буллер все ещё продвигался к Спитскопу, его орудия и 1-й пехотный полк преодолевали слабое сопротивление арьергарда буров. 10-го он достиг Клипгата, находящегося на полпути между Маучбергом и Спитскопом. Преследователи были так близко, что буры, которые карабкались через перевалы, сбросили в ущелье тринадцать фургонов с боеприпасами, чтобы те не достались противнику. В какой-то момент стало казаться, что отважные бурские артиллеристы несколько замешкались с прикрытием отхода бюргеров. Конница Стратконы подошла к ним совсем близко. Положение было спасено лишь благодаря необычайному хладнокровию и храбрости бурских артиллеристов. «Когда кавалерия находилась менее чем в полумиле от заднего орудия, — рассказывает очевидец, — и мы считали его захват делом уже решённым, ведущая дальнобойная пушка „Длинный Том“ развернулась к заливу и через голову своего собрата дала залп по преследователям, двигающимся цепью по склону холма. Это был великолепный и абсолютно точный удар. Кавалерии пришлось ретироваться, оставив несколько раненых, и к тому времени, когда прибыли наши тяжёлые орудия, оба „Длинных Тома“ исчезли». Но бурские стрелки не могли больше обороняться. В течение одиннадцати месяцев они показывали великолепные боевые качества, но сейчас деморализованные бюргеры являли собой разбитую беспорядочную толпу, в панике бегущую на восток, толпу, которую объединяло лишь сознание того, что в этой катастрофической ситуации безопаснее и удобнее держаться вместе. Война, казалось, стремительно приближалась к своему завершению. 15-го числа Буллер занял на севере Спитскоп, захватив большое количество продовольствия и аммуниции, а 14-го Френч на юге взял Барбертон, освободив всех остававшихся британских военнопленных и захватив сорок вагонов, которые не были повреждены противником. Тем временем Пол-Карю, двигаясь вдоль железнодорожной линии, занял Каапмуйден, крупный железнодорожный узел, где Барбертонская ветка соединяется с линией Лоренсо-Маркес. Войска Яна Гамильтона после взятия Лиденбурга и последующих боевых действий повернули обратно, оставив Буллера идти своим путём, и 24 сентября дошли до Коматипоорта, двигаясь, таким образом, с 9 сентября без остановки по очень сложной местности.

11 сентября произошёл инцидент, который должен был доказать любому, кто ещё верил в доблесть и героизм буров, что их дело проиграно. В этот день Паулус Крюгер, бежавший из страны, которую он же довёл до разрушения, прибыл в Лоренсо-Маркес, бросив свои разбитые отряды и введённых в заблуждение бюргеров. Как много событий произошло с тех далёких времён, когда маленький мальчик-пастух шёл вслед за волами по великому северному пути! Какой жалкий финал всех его устремлений и планов! Жизнь, которая могла бы завершиться почитанием нации и восхищением мира, должна была закончиться в изгнании, бесчестии и бесславии. Наверное, во время бегства его посещали разные мысли, воспоминания о его мужественной и бурной молодости, о днях первых поселений на этих великих землях, о тех варварских войнах, во время которых он так жестоко обходился с туземцами, о триумфальных днях войны за независимость, когда, казалось, Англия отступила перед ружьями бюргеров. Затем годы процветания, годы, когда простой фермер стал одним из сильных мира сего, а его имя получило широкую известность в Европе; его государство стало богатым и сильным, а его сундуки заполнились сокровищами, благодаря тяжёлому труду бедняков, которые надрываясь на работе, с такой готовностью платили налоги. Это были дни его величия, но и дни, когда его сердце ожесточилось и стало равнодушным к мольбам о справедливости, именно в эти дни его взгляд устремился за пределы своей страны в надежде, что вся Южная Африка будет принадлежать ему. И чем же все закончилось? Горстка верных спутников и старик, спасающийся бегством, цепляющийся за свои документы и денежные сундуки. Последний из пуритан старого мира, он покинул страну, погрузившись в зачитанную Библию, заявляя, что причины трагедии его страны лежат не в его ограниченной и порочной администрации, а в отходе некоторых его соратников от строгих догматов вероисповедания. Итак, Паулус Крюгер покинул страну, которую он любил и которую он в конце концов погубил.