Артур Конан Дойл - Англо-Бурская война (1899—1902)

Ради повышения столь важной мобильности колонны, офицерам и солдатам не позволили ни палаток, ни каких-либо других удобств — не такое уж незначительное ограничение в климате, где за тропическим днём следует арктическая ночь. На рассвете 22 ноября формирование в количестве около восьми тысяч человек выступило в поход. До Кимберли было не более ста километров, и, вероятно, ни один солдат не представлял себе, насколько затянется этот марш, и какие суровые испытания ожидают их на пути. В среду, 22 ноября, лорд Метуэн продвинулся вперёд, пока не подошёл к позиции буров в Бельмонте. Вечером полковник Уиллоби Вернер произвёл разведку, и все было подготовлено к штурму следующим утром.

Силы буров заметно уступали нашим в численности, их было две-три тысячи человек, однако очень выгодное расположение их позиции превращало штурм в сложную задачу, но и обойти её значило бы поставить под угрозу наши коммуникации. Двойной ряд высоких холмов пересекал дорогу на Кимберли, и именно там, на первой и второй гряде, среди камней, нас ждал враг. За недели подготовки они соорудили продуманные укрытия, в которых могли лежать в относительной безопасности, имея возможность простреливать все окружающее пространство. Американский корреспондент Ральф, чьи материалы относятся к числу самых ярких свидетельств об этой войне, описал их индивидуальные логова, устланные соломой, с запасами еды, а в каждом — непреклонный и грозный обитатель. «Гнёзда хищных птиц» — вот слова, объяснившие нам, с чем мы имеем дело. В них на рассвете 23 ноября, выставив наружу только стволы своих винтовок, лежали бурские снайперы, пожёвывая вяленое мясо и маис. Когда рассвело, их противник пошёл в атаку.

Это было солдатское сражение в добром старом простом британском стиле, Альма [29]меньшего масштаба и против более страшного оружия. В зловещей тишине войска двигались на казавшуюся нетронутой, усеянную камнями, контролируемую высокими скалами позицию. Они были в мрачном настроении, потому что не получили завтрака, и военная история от Азенкура [30]до Талаверы показывает, что голод будит в британских солдатах агрессивность. Один Нортумберлендский фузилер выразил словами всю ярость своих товарищей. Когда чересчур активный штабной офицер загарцевал перед их строем, он взревел на своём резком северном наречии: «Пропади ты пропадом! Пошёл к черту, и давайте стрелять!» В золотых лучах восходящего солнца солдаты стиснули зубы и ринулись в горы — карабкающиеся, падающие, ругающиеся, подбадривающие себя возгласами смелые солдаты под предводительством смелых командиров, с единственной мыслью — добраться до этой зловещей щетины винтовочных стволов, которая торчала из камней над ними.

Лорд Метуэн планировал атаку с фронта и фланга, однако либо гренадеры плохо сориентировались, либо буры переместились, что сделало фланговую атаку невозможной, но все наступление стало фронтальным. Сражение свелось к нескольким независимым боям: разные британские полки штурмовали отдельные холмы, в каждом случае успешно и в каждом случае с потерями. Честью этой битвы, как свидетельствуют мрачные списки потерь, мы обязаны гренадерам, колдстримцам, северным ланкарширцам и шотландским гвардейцам. Мужественные гвардейцы покрыли склоны своими телами, но их товарищи взяли высоты. Буры держались упорно и стреляли прямо в лица штурмующих. Одному молодому офицеру выстрелом в упор из винтовки раздробили челюсть. Другого, Бланделла из Гвардейского полка, застрелил раненый головорез, которому офицер протянул свою фляжку с водой. В одном месте над обороняющимися взвился белый флаг — британцы вышли из укрытий — и натолкнулись на залп. Именно там мистер И. Ф. Найт из «Морнинг Пост» стал жертвой двойного нарушения обычаев войны — поддался на провокационный белый флаг и был ранен разрывной пулей, вследствие чего потерял правую руку. Человека, который поднял белый флаг, схватили, и тот факт, что его на месте не подняли на штыки, убедительно свидетельствует о гуманности британских солдат. Однако несправедливо винить весь народ за злодеяния отдельных людей, и, весьма вероятно, что тех, кто использовал подобные методы или сознательно обстреливал наши полевые госпитали, их собственные товарищи презирали не меньше нас. Победа досталась дорогой ценой — склонах лежало пятьдесят убитых и двести раненых, а её материальные результаты, как слишком часто случалось в наших столкновениях с бурами, нельзя назвать значительными. Их потери, по-видимому, были примерно такими же, как у нас, и в плен мы взяли около пятидесяти человек, которых солдаты разглядывали с величайшим удивлением. Они представляли собой угрюмую, нескладную, плохо одетую компанию, и, по всей видимости, являлись самыми бедными из бюргеров, которые теперь, как и в средние века, больше всех страдают на войне, поскольку толстый кошелёк означает хорошего коня. Большая часть врагов после боя благополучно ускакала, оставив в камнях бахрому снайперов задерживать нашу кавалерию. Недостаточное количество кавалеристов и артиллерии на конной тяге — вот две причины, по мнению лорда Метуэна, не позволившие превратить это поражение в полный разгром. Настоящие чувства отступавших буров показал один из их них, повернувшись в седле, чтобы «сделать нос» в насмешку над победителями. В этот момент он подставил себя под огонь половины батальона, но, скорее всего, знал, что в соответствии с действующей у нас инструкцией по стрельбе из стрелкового оружия, огонь половины британского батальона по отдельному человеку — несерьёзное дело.

Остаток дня 23 ноября прошёл в лагере в Бельмонте, на следующее утро наступление продолжилось в направлении Энслина, примерно в шестнадцати километрах далее. Там находится равнина Энслина, ограниченная внушительной грядой холмов, не менее опасных чем бельмонтские. Уланы и разведчики Раймингтона, немногочисленная, но очень умелая армейская кавалерия, вернулась с донесением, что холмы хорошо укреплены. Освободителям Кимберли предстояла новая тяжёлая работа.

Продвижение производилось по линии железной дороги Кейптаун-Кимберли; повреждения, нанесённые бурами железнодорожному полотну, ликвидировали в пределах, позволяющих бронепоезду с корабельным орудием сопровождать войска. В шесть утра субботы, 25 ноября, эта пушка открыла огонь по холмам, за ней сразу последовали орудия полевой артиллерии. Один из уроков этой войны состоял в утрате иллюзий по поводу эффективности шрапнели. Позиции, на которых теоретически уже все должны были быть убиты, снова и снова оказывались заполненными. По мере накопления опыта у солдат, непосредственно участвовавших в боях, вера в действенность шрапнели неуклонно убывала. Чтобы сражаться с людьми, находящимися в укрытиях и между камнями, требовались другие методы артиллерийского огня.