Александр Востриков - Книга о русской дуэли

Дворянская честь продолжала размываться, шло разрушение сложившейся системы сословных ритуалов и условностей. Одними это осознавалось как отмирание старого, другими — как смерть культуры как таковой. Дуэльный ритуал на некоторое время оказался на пересечении этих двух точек зрения, именно поэтому в антинигилистическом романе так часто возникали дуэльные ситуации: „отрицателя“ нужно было проверить, сможет ли он благородно повести себя на поле чести; или же „отрицателя“ нужно было разоблачить как подлеца, недостойного дуэли.

К концу века разрушение дворянского самосознания становится повсеместным. Дуэль превращается в необязательный, даже экзотический элемент. Даже дворянство смотрит на нее как бы со стороны. Дискуссия, развернувшаяся после опубликования в 1894 году „Правил о разбирательстве ссор…“, наглядно показывает, что дуэль ушла в прошлое. Ритуал мертв, если возникает необходимость в его логическом обосновании. И обосновывать его логически бессмысленно. Ритуал живет не целесообразностью, а традицией. В полемике по поводу „Правил…“ не было сказано ничего нового, кроме того, что честь перестала цениться выше жизни и даже офицеры чаще обмениваются оплеухами, нежели пулями на барьере.

Дуэль сместилась из сферы сословной в чисто культурную, и последними носителями живого дуэльного сознания были писатели и поэты, причем не всегда дворяне по происхождению. В начале XX века самыми последовательными и даже восторженными носителями рыцарского дуэльного сознания в России были литераторы-символисты и постсимволисты. При этом пресловутый point d'honneur для них почти полностью утратил сословную наполненность. Чувство чести, каким оно было у Пушкина и Лермонтова, на фоне средневековой рыцарской романтики (ср. активизацию рыцарских мотивов у Блока, Брюсова, Гумилева и др.) стало знаком культуры — в противопоставление невежеству, хамству, низости; честь превратилась в универсальную, внесословную и вневременную категорию. Отсюда многочисленные состоявшиеся и несостоявшиеся дуэли в литературной среде.

Одной из самых известных дуэльных историй начала XX века была ссора В. Я. Брюсова с А. Белым. Об этой истории написано довольно много {см., например: 6; 17}, и мы лишь кратко наметим канву развития событий. Обострение взаимоотношений произошло в 1904 году. Поводом для него были сложные отношения Белого с Ниной Петровской, их разрыв и наметившееся ее сближение с Брюсовым. Поведение Брюсова, исполненное магическими, демоническими знаками и жестами, во многом непонятное Белому, агрессивная жестокость Брюсова, сменявшаяся столь же непонятным самоуверенным спокойствием, очень сильно влияли на Белого, накладываясь на его личные переживания. Белый ощущал над собой некую мистическую власть Брюсова, постоянное психологическое давление. Выпады Брюсова становились все более резкими. Посланный сложенным в виде стрелы листок со стихотворением „Бальде-ру Локи“ — это практически объявление войны: „На тебя, о златокудрый, / Лук волшебный наведен“. Белый ответил стихотворением „Старинному врагу“:

Моя броня горит пожаром. Копье мне — молнья, солнце — щит. Не приближайся: в гневе яром Тебя гроза испепелит.

Эта „умственная дуэль“ (выражение А. Белого) чуть не привела к дуэли настоящей: Брюсов в разговоре с Белым оскорбительно отозвался о Мережковском, Белый ответил ему письмом с осуждением его „злословия“ и получил формальный вызов. Друзья-враги сумели объясниться и миром окончить ссору. А когда Белый прочитал роман Брюсова Огненный ангел», в котором отчасти была воспроизведена коллизия их «треугольника», для него стали понятными и многие мотивы поведения его соперника. Роман описывал действительность, которую сам же и породил. Любопытная деталь: перелом в отношении Брюсова к сопернику произошел после того, как он во сне увидел себя и Белого героями «Огненного ангела» на рыцарском поединке, и на этом поединке он был поражен в грудь.

Довольно известны были также дуэльные истории Н. С. Гумилева и М. А. Волошина (мы вернемся к ней ниже), М. А. Кузмина и С. К. Шварсалона и многие другие.

Русское дворянство дробилось на группы в зависимости от возраста, места жительства, национальности, происхождения, материального положения, рода занятий и т. д. Каждая группа определяла свое отношение к дуэли и отдельным ее видам и формам. Соответственно, и некоторые формы дуэли или элементы ритуала приобретали значение преимущественной принадлежности к тому или иному кругу или слою общества.

Дуэль считалась приличествующей в первую очередь молодежи. В XVIII и первой половине XIX века поведение человека диктовалось его возрастом в значительно большей степени, чем теперь. Жизнь каждого человека разделялась на несколько возрастных периодов, и каждому из них были присущи какие-то характерные типы поведения. В начале 1831 года Пушкин писал: «Я женат. Женат — или почти. <���…> Молодость моя прошла шумно и бесплодно. До сих пор я жил иначе, как обыкновенно люди живут. Счастья мне не было. Il n'est de bonheur que dans les voies communes. [12] Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах (фр.). Мне за 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся — я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться» {138, т. 10, с. 338}. Соответствие поведения возрасту было той «проторенной дорогой», на которой — Пушкин цитирует Шатобриана — «можно найти счастье», и ключом к пониманию внутренней сути тех или иных поступков.

Связь между возрастом и поведением была достаточно тесной, и образовывалась обратная зависимость: своим поведением человек мог продлить тот или иной возрастной период («остаться юным до самой старости»), «остановить» время или «обогнать» его.

Дуэль была атрибутом молодости. Это могло оценочно осознаваться и со знаком «плюс» (в духе «gaudeamus igitur» [13] «Давайте веселиться» (лат.) — первая строка студенческого гимна. или «тряхнем стариной», «мы тоже были молоды»), и со знаком «минус» («мальчишество», «занятие для юнцов» и т. п.).

Молодежное поведение — это поведение холостяцкое. Только в молодости, освободившись от родительской опеки, «увидев свет» и не обременив еще себя семьей, человек наиболее легко и свободно распоряжался своей судьбой и жизнью. Женатый человек должен был иметь очень серьзные причины, чтобы не только подвергнуть опасности свою жизнь, но и рискнуть лишить свою семью кормильца.

Дуэль была делом в первую очередь военных. Впоследтвии это было официально закреплено в «Правилах…» 1894 года. Для тех, кто безоговорочно принял «Правила…», дуэль являлась одним из средств поддержания воинского духа в армии, своеобразной тренировкой профессиональных качеств и навыков, которые могут потребоваться защитнику Отечества. Во многом это действительно так. Дуэль — это бой, и в этом бою требуются такие же хладнокровие и уверенность в своих силах, смелость и умение владеть оружием, как и во время войны. Дуэль — это дело чести, а человек, умеющий защитить свою личную честь, сумеет защитить и честь своего флага, своей страны.