Александр Широкорад - Великий антракт

г) бывших офицеров польской, латвийской, литовской, эстонской и белой армий, не служивших в территориальных корпусах и на которых имелись компрометирующие материалы, арестовано – 643 человека, выселено членов их семей – 1649 человек;

д) членов семей участников контрреволюционных организаций, осужденных к ВМН, арестовано – 27 человек, выселено – 465 человек;

е) лиц, прибывших из Германии в порядке репатриации, а также немцев, записавшихся на репатриацию и по различным причинам не уехавших в Германию, в отношении которых имеется компрометирующий материал, арестовано – 56 человек, выселено – 105 человек;

ж) беженцев из бывшей Польши, отказавшихся принять советское гражданство, арестовано – 337 человек, выселено – 1330 человек:

з) уголовного элемента арестовано – 2162 человека;

и) проституток, зарегистрированных в бывших полицейских органах Литвы, Латвии и Эстонии, ныне продолжающих заниматься проституцией, выселено – 760 человек;

к) бывших офицеров литовской, латвийской и эстонской армий, служивших в территориальных корпусах Красной Армии, на которых имелся компрометирующий материал, арестовано – 933 человека, в том числе: по Литве – 285 человек, по Латвии – 424 человека, по Эстонии – 224 человека…» [183].

Сегодня события 14 июня трактуются в Прибалтике как национальная трагедия. При этом местные политики норовят многократно завысить количество репрессированных, а когда им указывают на документальные данные, пускают в ход демагогию. Как, например, посол Эстонии в РФ Тийт Матсулевич в интервью газете «Известия» говорил: «Наверное, вообще неэтично ссылаться на количественные показатели. 14 июня 1941 г. из нашей страны вывезли более 10 тыс. человек, а тысячу, к примеру, или сто следует считать, что ли, более пристойной цифрой? Эти десять тысяч составляли фактически элиту населения страны, насчитывавшей в ту пору немногим более миллиона жителей» [184].

Таким образом, к эстонской национальной элите господин посол причислил не только «охранников, жандармов, полицейских, тюремщиков», но и уголовников с проститутками (см. пункты «з» и «и» докладной записки НКГБ СССР). Стоит ли удивляться, что 11 июля 2001 г. – всего лишь через месяц после интервью – сам Матсулевич был с позором снят с должности за растрату государственных средств.

Зато бывший офицер СС И. Кажоциньш в своих воспоминаниях, опубликованных в эмигрантском журнале «Даугавас ванагу менешракстс» № 3 за 1982 г., утверждает, что 15 июня 1941 г. хорошо вооруженные группы действовавшей на заводе ВЭФ подпольной организации должны были на нескольких грузовиках выехать из Риги на «экскурсию» в Видземе, в Мадонский уезд, где существовала большая подпольная организация айзсаргов. Объединившись с ними, диверсанты планировали захватить Мадонскую радиостанцию и призвать жителей Латвии к свержению Советской власти. Однако в ночь с 13 на 14 июня большая часть организаторов «туристической поездки» стала жертвами депортации. В результате захват радиостанции не состоялся [185].

Согласно обзору, составленному полицией безопасности и СД Латвии в декабре 1942 г., 14 июня было арестовано и выслано около 5000 лиц, связанных с германской агентурой [186].

Последующие события показали, что «чистка» Прибалтики от профашистских элементов не была доведена до конца.

В заключение стоит добавить, что уже в 1990-х гг. эстонский историк Магнус Ильмъярва, работая в российских архивах, обнаружил документы, неопровержимо свидетельствовавшие о том, что все три прибалтийских диктатора – Сметона, Ульманис и Пятс – с середины 1920-х гг. были платными агентами Москвы. Так, тот же Пятс получал 18 тыс. крон (4 тыс. долларов) в год, что в два раза больше его президентского жалованья.

В «незалежной» Прибалтике разоблачения Ильмъярва поначалу вызвали возмущение, но после обнародования документов его оставили в покое, а публикации на эту тему попросту запретили.

После мюнхенского сговора Англии и Франции с Гитлером Румыния попыталась отхватить кусок от Чехословакии. Однако 2 ноября 1938 г. 1-й Венский арбитраж передал южные районы Словакии и Закарпатскую Русь Венгрии.

Румынское правительство в 1939 г. пыталось балансировать между Англией и Францией с одной стороны и Германией – с другой. 13 апреля Англия и Франция предоставили гарантии независимости Румынии и Греции. 14 апреля Бухарест уведомил Берлин о том, что «Румыния не присоединится к британской политике окружения Германии» и для нее «нежелательна военная помощь со стороны СССР». 17 апреля Польша и Румыния подтвердили, что их союзный договор направлен только против СССР.

С началом польской кампании Румыния в январе 1939 г. объявила о намерении «строго соблюдать правила нейтралитета, выработанные международными конвенциями по отношению к воюющим странам, участвующим в нынешнем конфликте».

14 сентября румынское правительство обратилось к Гитлеру с просьбой передать Румынии трофейное польское оружие в обмен на дополнительные поставки нефти и зерна. Эти поставки Бухарест обещал продолжать в течение всей войны, чем хотел «дать Германии лучшее доказательство своей доброй воли».

Перед войной румынская нефть шла в Германию в основном морем из Констанцы в Гамбург (74,5 % поставок), по Дунаю (21,5 %) или по железной дороге (4 %). С началом войны транспортировка нефти в Гамбург морем стала невозможна, а Италия имела слишком мало танкеров, и их едва хватало для обеспечения нефтью своей страны. Кроме того, из общего тоннажа танкеров на Дунае (220,7 тыс. т) Германия контролировала лишь 45 %. Чтобы привязать к себе Румынию и сократить поставки ее нефти в Германию, Лондон предложил Бухаресту договор о больших закупках нефти. Однако румынское правительство сорвало переговоры.

Первым сигналом о намерении советского правительства решить бессарабский вопрос стала статья Б. Стефанова в журнале «Коммунистический Интернационал» (№ 10, 1939 г.), в которой говорилось, что Англия и Франция стремятся втянуть угнетающую нацменьшинства Румынию в войну, но «интересы народов Румынии, их мирное и свободное развитие и лучшее будущее невозможны без немедленного заключения пакта о взаимопомощи с СССР подобно договорам между Советским Союзом и прибалтийскими государствами». Румыния немедленно заверила СССР, что не собирается нарушать нейтралитет и проявляет заботу о своих нацменьшинствах.

Румынское правительство вспомнило о добрых старых временах и обратилось за помощью к западным союзникам. 3 ноября Румыния вновь пыталась выяснить у Англии и Франции, распространяются ли их гарантии на Бессарабию, шантажируя их возможностью сближения с Германией.

14 декабря британское правительство заявило, что гарантии распространяются на Бессарабию в том случае, если Румынии немедленно поможет Турция и если Италия не будет препятствовать этой помощи. В этом случае новая ситуация будет рассмотрена совместно с французским правительством, чтобы определить вклад, который Англия и Франция способны «внести в защиту Румынии». Франция присоединилась к такому ответу. В тот же день Румыния на 15 % подняла курс немецкой марки к румынскому лею, уведомив Германию, что ждет от нее помощи против СССР, так как делает это вопреки мнению Англии и Франции. Вместе с тем 15 декабря Румыния просила Англию сохранить ее ответ в тайне, поскольку его разглашение могло бы толкнуть СССР на насильственное решение бессарабского вопроса.