Александр Широкорад - Великий антракт

На востоке была организована оперативная группа «Полесье» (командующий бригадный генерал Ф. Клееберг), которая должна была прикрыть Польшу со стороны границы с СССР. Внутри армий образовывались свои оперативные группы, обычно в составе двух пехотных дивизий и одной кавалерийской бригады.

Согласно плану, Польша к началу войны должна была отмобилизовать тридцать кадровых, девять резервных пехотных дивизий, пять пехотных и одиннадцать кавалерийских бригад и две бронемотобригады, что должно было составить около полутора миллионов человек. Но к 1 сентября 1939 г. численность польских войск составляла 840 тыс. человек. Не успели полностью отмобилизоваться 21-й батальон легких танков, три роты танков сопровождения, два бронепоезда и более двадцати соединений пехоты и кавалерии.

Любопытно, что и наши, и польские авторы, описывая войну 1939 г., все, как один, молчат о польском химическом оружии. Лишь в закрытом отчете интенданта 1-го ранга П.Д. Фадеева о подъеме судов польской флотилии рассказывается о подъеме стальной баржи K-13, принадлежавшей Пинской флотилии и затопленной поляками на 71-м км Припяти. Там водолазы ЭПРОНа обнаружили большое количество химических снарядов. Еще одна минно-химическая баржа с отравляющим веществом была поднята в октябре 1939 г. силами Днепровской военной флотилии. Это была самоходная баржа «Матва» (бывшая K-5) водоизмещением 61 т. Баржа была оснащена одним бензиновым двигателем мощностью 120 л. с. и имела скорость 13 км/час. Вооружение ее составлял один 13,2-мм пулемет. На барже размещалось 160 речных мин типа «Рыбка» (еще из запасов русского Военного ведомства), а также склад химических снарядов и другого химического вооружения. Так что есть все основания полагать, что к 1 сентября 1939 г. польская армия была готова применить химическое оружие против СССР.

Польские генералы утверждали, что они готовы к войне.

29 июня 1939 г. газета «Правда» опубликовала большую статью под названием «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР». Там говорилось: «Англо-франко-советские переговоры о заключении эффективного пакта взаимопомощи против агрессии зашли в тупик. Несмотря на предельную ясность позиции Советского правительства, несмотря на все усилия советского правительства, направленные на скорейшее заключение пакта о взаимопомощи, в ходе переговоров не заметно сколько-нибудь существенного прогресса…

Англо-советские переговоры в непосредственном смысле этого слова, то есть с момента предъявления нам первых английских предложений 15 апреля, продолжаются уже 75 дней, из них советскому правительству потребовалось на подготовку ответов на различные английские проекты и предложения 16 дней, а остальные 59 ушли на задержку и проволочки со стороны англичан и французов. Спрашивается: кто же в таком случае несет ответственность за то, что переговоры продвигаются так медленно, как не англичане и французы?

Известно далее из практики заключения международных соглашений, подобных англо-франко-советскому, что та же самая Англия заключила пакт о взаимопомощи с Турцией и Польшей в течение очень короткого времени. Отсюда следует, что, когда Англия пожелала заключить договоры с Турцией и Польшей, она сумела обеспечить и надлежащие темпы переговоров…

Не так давно польский министр иностранных дел Бек в интервью, данном им одному французскому журналисту, между прочим, совершенно недвусмысленно заявил, что Польша ничего не требовала и ни о чем не просила в смысле предоставления ей каких бы то ни было гарантий от СССР и что она вполне удовлетворена тем, что между Польшей и СССР имеется недавно заключенное торговое соглашение. Все это говорит о том, – заключал автор статьи, – что англичане и французы хотят не такого договора с СССР, который основан на принципе равенства и взаимности, хотя ежедневно приносят клятвы, что они тоже за «равенство», а такого договора, в котором СССР выступал бы в роли батрака, несущего на своих плечах всю тяжесть обязательств. Но ни одна уважающая себя страна на такой договор не пойдет, если не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих загребать жар чужими руками. Тем более не может пойти на такой договор СССР, сила, мощь и достоинство которого известны всему миру».

Под статьей стояла подпись: «Депутат Верховного Совета СССР А. Жданов», то есть формально это была точка зрения отдельного депутата. Но Андрей Александрович Жданов был еще и секретарем Ленинградского обкома ВКП(б), а также членом Политбюро. Ясно, что на публикацию статьи Жданов не мог не получить санкции Сталина. Как видим, и содержание, и тон статьи должны были служить серьезным предупреждением правительствам Англии и Франции, но, увы, были ими проигнорированы.

В конце мая 1939 г. Япония начала наступление на реке Халхин-Гол. Советское правительство всеми силами старалось избежать тотальной войны с Японией, поэтому и МИД, и контролируемая властями пресса именовали бои на Халхин-Голе провокациями, в крайнем случае конфликтом. На самом деле это была война, вполне сравнимая по масштабам с германско-польской войной в сентябре 1939 г. На реке Халхин-Гол Красная Армия использовала танков больше, чем их было во всей польской армии. Потери японцев в два раза превышали потери германской армии в сентябре 1939 г.

13 июля министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп отправил письмо министру иностранных дел Франции, в котором говорилось: «На историческое, исключительное по своему значению предложение фюрера об урегулировании вопроса о Данциге и об окончательной консолидации германо-польских отношений правительство Польши ответило угрозами начать войну, которые можно охарактеризовать лишь как странные. В данный момент невозможно понять, окажется ли польское правительство благоразумным и пересмотрит ли оно эту своеобразную позицию. Однако до тех пор пока Польша занимает такую неразумную позицию, здесь можно только сказать, что на любое нарушение Польшей территориальной целостности Данцига или на любую несовместимую с престижем Германской империи провокацию со стороны Польши ответом будет немедленное выступление германских войск и уничтожение польской армии».

18 июля немцы в очередной раз вступили в секретные переговоры с англичанами. С германской стороны переговоры вел «экономист в штатском» некий Вольтат, а с британской – сэр Горас Вильсон, сэр Джозеф Болл и другие. Процитирую служебную записку от 24 июля 1939 г. Сэр Горас представил проект Программы германо-английского сотрудничества, в которой говорилось, что к сотрудничеству можно привлечь и Россию «в том случае, если политика Сталина будет развиваться соответствующим образом». Как должна была вести себя Россия – нетрудно догадаться.