Юлия Кудрина - Императрица Мария Федоровна

Сандро (великий князь Александр Михайлович – Ю.К. ) уже целый год думает только о том, как бы побыстрее уехать отсюда, что совершенно выше моего понимания, выходит, нет у него ни малейшего чувства патриотизма – в его-то годы».

В последнюю неделю декабря 1918 года великий князь Александр Михайлович в сопровождении своего сына Андрея и его жены (урожденной Руфало) покинули Крым на борту британского эсминца. В последующее время они находились во Франции – в Марселе и Париже.

3 декабря императрица получила письмо от генерала А.М. Драгомирова – помощника главнокомандующего Добровольческой армией и председателя Особого Совещания при штабе Деникина, которого Мария Федоровна очень уважала и называла человеком «беспримерной доброты, на которого всегда можно было положиться». Это было ответное письмо на письмо императрицы, направленное ей ранее Драгомирову. В своем письме Мария Федоровна прямо поставила вопрос: не смущает ли руководство армии ее пребывание в Крыму и может ли она получить какие-либо гарантии защиты своего положения в будущем.

Ответ А.М. Драгомирова очень расстроил императрицу. В нем говорилось, что Марии Федоровне лучше уехать, возможно, в Англию. Для императрицы это было тяжелым ударом.

Приближались рождественские дни 1918 года. Это было второе Рождество, которое Мария Федоровна встречала в Крыму в своем крымском изгнании. Внуки, Ростислав и Василий, нарядили в комнате бабушки елку, а к рождественскому чаю пришли Ольга Александровна с Тихоном и Ксения Александровна с Дмитрием. Мария Федоровна получила от старшей дочери в качестве рождественского подарка кофейник и писчую бумагу. Императрица невольно вспоминала Рождество в Гатчине в те времена, когда был жив ее муж. Как было празднично и весело, когда собиралась вся большая семья, и все дарили друг другу рождественские подарки. Подарков было много самых разных, больших и маленьких. И все дети, родственники, знакомые, слуги и их дети – все получали свои подарки. Смеялись и радовались от души.

А теперь ей самой нечего подарить своим близким.

В эти дни Ольга сообщила Марии Федоровне о своем скором отъезде из Крыма.

Рождественские праздники были нерадостными. И хотя Ростислав и Василий с увлечением занимались скромными елочными украшениями, а маленький Тихон забавлял всех своей беготней по дому, веселое настроение детей отчасти скрашивало общее настроение взрослых и на душе у всех было тоскливо.

На следующий день к императрице приехали двое английских офицеров, доставивших ей телеграмму от любимой сестры Аликс и массу газет. Писем, однако, опять не было.

30 декабря уже накануне нового 1919 года. было особенно темно и холодно. С утра всего лишь три градуса. Из дома Мария Федоровна так и не вышла – писала письма родным в Данию и Англию. Во второй половине дня неожиданно появился офицер лейб-гвардии Е.И.В. конвоя А.А. Грамотин Он был в крымском отряде охраны императорской семьи и вместе с офицером П. Булыгиным должен был отправиться в Сибирь для сбора сведений о Ники и его семье.

Совсем накануне нового года с визитом с Кавказа прибыл полковник Д.С. Шереметев, сын графа С.Д. Шереметева, занимавшего в 1917 году должность флигель-адъютанта императора Николая II. Он поведал Марии Федоровне о всех тех ужасах, которых пришлось пережить его семье. Его жену Ирину Илларионовну Шереметеву, графиню, урожденную Воронцову-Дашкову, вместе с детьми собирались расстрелять, но им удалось бежать.

В четыре часа 31 декабря отслужили церковную службу. Присутствовали обе дочери – Ольга и Ксения и все внуки, за исключением большого Василия. На следующий день должен был состояться отъезд Ольги с семьей из Крыма.

1/14 января императрица записала в своем дневнике: «… Ольга покинет меня сегодня, и, наверное, навсегда. Они будут так далеко, что я даже не смогу получать телеграммы или письма, исключая переданные с оказией, но оказии ведь так редки! Она пришла с милым маленьким мальчиком Тихоном и осталась на завтрак, так же, как и Ксения. Милый малыш тут сразу же уселся за стол и откушал с нами. Тут же после завтрака пришли попрощаться он (Куликовский) и Комов. Я видела, как мимо прошел проклятый пароход, который увезет их. Я была весьма cyxa с ним (Куликовским), поскольку именно он причинил мне такое тяжелое горе. Просто попрощалась с ним также как с милым моим малышом и Комовым. Ольга еще побыла у меня – до двух часов по полудни, когда мне пришлось оторвать от сердца мою любимую Беби! Какая же это жестокость, просто-напросто грех, ведь он отнял ее у меня, да еще в такое время! Господи, спаси и сохрани ее! В результате всей этой нервотрепки после столь жестокой сцены прощания снова чувствовала себя нездоровой…»

Наступил 1919 год. Императрица в своем дневнике написала: «Господи, пусть этот год окажется лучше и светлее предыдущего!»

Год оказался не менее кровавым, чем предыдущий. Из дневниковых записей императрицы 5 января 1919 / 18 декабря 1918: «Пришел Долгорукий и рассказал, что «людей продолжают убивать. Точно это стало самой обыденной вещью. Ведь никакой полиции больше нет, а потому сразу начинают распускать слухи, что это дело рук офицеров. Тем самым людей настраивают против армии. Возмутительно, ведь так опять можно все испортить. Печально, что никто против этого не выступает и ничего не предпринимает. Если бы нашелся человек, который железной рукой навел бы порядок и прекратил бы эту жестокость… только бы остановить эту жуткую гражданскую войну. Она – злейшая из всех зол».

В первых числах февраля 1919 года до Крыма докатились страшные слухи, что в ночь на 29 января 1919 года в Петропавловской крепости большевиками без суда и следствия были расстреляны четверо великих князей: Николай Михайлович, Павел Александрович, Дмитрий Константинович, Георгий Михайлович. Одного из них, Павла Александровича, несли на носилках. Дмитрий Константинович был религиозным и верующим человеком. Рассказывали, что умер он с молитвой на устах. Тюремные сторожа говорили, что он повторял слова Христа: «Прости им, Господи, не ведают, что творят».

19 февраля 1919 года Мария Федоровна со свойственным ей пророчеством написала своей сестре: «Боюсь, у Вас вовсе не понимают, какой опасности подвергаются все страны, если вы в самом скором будущем не окажете нам действительной помощи в деле уничтожения этих исчадий ада (большевиков). Ведь эта ужасная зараза, как чума, распространяющаяся повсюду…»

По словам российского историка Н. Нарочницкой, даже Уинстон Черчилль – носитель британской имперской идеологии, для которого Россия всегда являлась соперницей, «воздал дань скорбного уважения русской трагедии».

В своей книге «Мировой кризис» Черчилль писал: «… Немцы послали Ленина в Россию с обдуманным намерением работать на поражение России. Не успел он прибыть в Россию, как… собрал воедино руководящие умы… самой могущественной секты во всем мире и начал действовать, разрывая на куски все, чем держалась Россия и русский народ».