Юлия Кудрина - Императрица Мария Федоровна

Болью отозвалось в сердце Марии Федоровны также сообщение о смерти фрейлины императрицы Александры Федоровны – графини Гендриковой Анастасии Васильевны и гоф-лектрисы Шнейдер Екатерины Адольфовны, которые добровольно последовали за царской семьей в сибирскую ссылку. 4 сентября 1918 года обе они в группе заложников были расстреляны в окрестностях Перми. Их останки были обнаружены русскими офицерами и захоронены по христианскому обряду на местном кладбище.

Не принесли утешения Марии Федоровне и посещения церковных служб в русской и греческой церквах Лондона. Из дневниковых записей императрицы. «1½8 апреля 1919 года службу служил молодой священник из Канады, который не упомянул никого из нашей семьи и даже не дал мне просфору, что было очень неприятно. 25 мая 1919 года…лишь горькие чувства посетили меня все так изменилось, стало совсем по другому: никто не молится за кого-нибудь из нашей сем[ьи]… у меня на весь день испортилось настроение, только песнопения, все такие же красивые, успокаивают душу.

Пребывание в Англии длилось все лето. Для Марии Федоровны это были трудные дни, как и раньше не было никаких достоверных сведений о судьбе ее сыновей и хотя ее английские родственники: сестра Александра, ее дети и внуки в том числе, Виктория, король Георг (Джорджи) и его супруга Мэй выказывали ей свое расположение, она в Англии часто чувствовала себя униженной и даже оскорбленной. Так 5/23 июня 1919 года она сделала следующую запись в своем дневнике: «Поднялась рано, побыла у Аликс, затем пришли Долгор[укий] и Вязем[ский] и показали мне дурацкую статью в газете, где сообщалось, что некий полковник Веджвуд в Палате общин обратился к членам палаты с вопросом, что может означать тот факт, что я принимаю у себя русских офицеров. Этот негодяй перешел все границы приличия – разве ему или кому-либо другому может быть какое-либо дело до того, с кем я встречаюсь или чем я занимаюсь. Какая наглость! Однако один член Палаты общин, присутствовавший на заседании, отпарировал ему. Многие зааплодировали, чем отрезвили его».

По-видимому, в то время Марии Федоровне не было еще известно, что предложение о предоставлении убежища в Англии Николаю II и его семье стало достоянием гласности уже к началу 1917 года. Однако английская пресса и левая часть английской Палаты общин отреагировала на этот факт отрицательно. 10 апреля 1917 года Георг V дал указание личному секретарю, лорду Стэнфорхэму, ссылаясь на негативное отношение общественности, предложить премьер-министру информировать Временное правительство России, что правительство Англии вынуждено взять свое предложение обратно.

Тяжелым оказалось для императрицы присутствие 19 июля 1919 года на так называемом «Параде мира», когда, находясь у Букингемского дворце вместе со своей сестрой Александрой, они встретились с офицерами Гренадерского полка. Мария Федоровна не смогла тогда сдержать слезы. «Это было для меня в высшей степени неприятно, так как я в первый раз не сумела сдержать эмоций и именно в тот момент, когда все вокруг радовались возвращению гренадером с войны. Аликс, как всегда, все прекрасно поняла и отнеслась ко мне с участием».

Императрица наблюдала парадное шествие войск с глубоким страданием, которое разрывало ей душу. «Парадное шествие начали американцы с генералом Першингом – все союзные войска, исключая наших!» О вкладе России в войну никто не говорил. Британские войска на параде мира в Лондоне возглавлял генерал Д. Хейк. Францию представляли генералы Фош и Жофр.

29 июля Мария Федоровна присутствовала в церкви на поминальной службе по пятерым великим князьям: Павлу Александровичу, Дмитрию Михайловичу, Николаю Михайловичу и Сергею Константиновичу. «Уже шесть месяцев, как их расстреляли! Печаль, одна печаль!»

1 августа 1919 года в греческой церкви состоялась панихида по всем павшим на войне. «В большом здании было полным-полно народу, из англичан присутствовал лишь один Бьюкенен. Хор, состоящий только из офицеров, пел бесподобно… Служба была красивая и торжественная…С какой страшной горечью и печалью я думала об огромном количестве безвинных людей, воевавших вместе с союзниками и отдавших в эти четыре года войны свои жизни за Отечество. Теперь этот факт совершенно игнорируют и не предают этому никакого значения. России больше не существует…»

Находясь в Англии в состоянии постоянного нездоровья и возникавшей часто меланхолии и уныния, она возвращалась к мысли о своих пропавших сыновьях Николае и Михаиле и о своих любимых внуках. Сведения, поступавшие в тот период, не были столь противоречивы, как раньше. Уже все реже она слышала от кого-либо о том, что царская семья спасена и находится в безопасности под опекой какого-либо государства.

Великая княгиня Мария Павловна-младшая неоднократно посещавшая в Лондоне императрицу вместе со своим братом Дмитрием Павловичем, вспоминала: «…О сыновьях и внуках она (императрица – Ю.К.) говорила, как о здравствующих, ждала известий от них самих. Она твердо стояла на своем, и ее вера передавалась другим, полагавшим, что она располагает некими обнадеживающими свидетельствами. Рождались и ходили, обрастая все новыми подробностями, самые фантастические слухи. То, якобы из Сербии приехал офицер, встречавшийся там с другом, который собственными глазами видел императора. То объявлялся еще кто-то и доказательно убеждал, что царская семья спаслась, ее скрывают в своих недосягаемых сибирских скитах некие сектанты, она в безопасности. Потом их всех вдруг обнаруживали в Китае…или Индии.

Всегда кто-то знал кого-то видевшего письма, получавшего записки, говорившего с очевидцами и тому подобное, пока, наконец, эти басни не стали содержанием обычной светской болтовни и никто уже не принимал их всерьез».

К этому времени Мария Федоровна, что явствует из ее писем и дневников, сама уже начинает думать, что никто из членов царской семьи не остался в живых. «Сегодня дорогому маленькому Алексею (цесаревичу – Ю.К. ) исполнилось шестнадцать лет, и никто так и не знает, где они теперь. Но, во всяком случае, все они находятся в Руках Божьих и под его покровительством» – записала императрица 20 июля / 12 августа 1920 года в своих дневниках. Наиболее убедительной кажется ей информация, которую она получает в Лондоне от капитана царской армии П. Булыгина.

Булыгин, посланный Марией Федоровной в Крым для выяснения вопроса о судьбе царской семьи, через Европу, Англию, Порт-Саид, Аден, Цейлон, Гонконг, Японию, Владивосток, Омск в 1919 году попадает в Сибирь вместе с есаулом Кубанского дивизиона А.А. Грамотиным. После встречи с полковником В.С. Боткиным, служившим во Владивостоке в Британской миссии и приходившийся братом Е.С. Боткину – лейб-медику Царского Двора, Булыгин получил первое подтверждение того факта, что вся царская семья убита, и что расследование по делу убийства царской семьи ведется следователем по особо важным делам Н.А. Соколовым. По приказу адмирала А.В. Колчака, в это время Верховного правителя России, он поступает под начало судебного следователя Н.А. Соколова и помогает ему в расследовании обстоятельств гибели Николая II и его семьи. С большим трудом материалы и документы дела были переправлены Соколовым в Европу, где он намеревался продолжить расследование. Он допросил много новых свидетелей, в том числе и членов Временного правительства, находившихся в эмиграции. Материалы следствия насчитывали четырнадцать томов.