Дмитрий Степанов - Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

Это письмо было написано в то время, когда Выговский уже вел тайные переговоры с поляками. Таким образом, реакция Гизеля на Гадячский договор была вполне ожидаема: «А Печерской архиморит Инокентей Гизель тебе великому государю служит верно, и гетману и полковником говорит, не боясь от них ничего», — писал Филимонович [112].

В июле 1658 г. Гизель послал в Москву наместника киево-печерского архимандрита Авксентия с просьбой о материальной помощи и о подтверждении прав на все маетности, принадлежавшие Киево-Печерскому монастырю. Об этом посольстве упоминал В.И Эйнгорн, но пристального внимания ему не уделил [113]. Однако знакомство с материалами миссии Авксентия интересно для изучения позиции киевского.

Перед тем как подать челобитную, Авксентий вручил царской семье дары от Киево-Печерского монастыря: Алексею Михайловичу были преподнесены — второй раз после такого же дара, сделанного митрополитом Петром Могилой в 1635 г. — частицы мощей св. Владимира, а царевичу Алексею Алексеевичу был подарен образ «Великого святителя Христова Алексея, митрополита киевского и всея Росии чудотворца…» [114]Семантическое значение этих подарков очевидно. В речах, сказанных представителями киевского духовенства накануне и во время проведения Переяславской рады, в их посланиях, в Патерике Иосифа Тризны была подчеркнута связь «Володимерова корени» с московскими правящими династиями.

Посланники архимандрита предоставили в Посольский приказ грамоту киевского князя Андрея Юрьевича «Китая», универсал гетмана Хмельницкого, привилеи польских королей на различные маетности, письма константинопольского патриарха и привилей, полученный от митрополита Сильвестра Коссова. Из всех когда-либо приобретенных маетностей интересна судьба, в первую очередь тех, которые оказались в составе Брянского уезда и впоследствии, когда Брянск перешел в состав Великого княжества Московского, были утеряны для Киево-Печерского взятия русскими войсками Бреста в 1660 г., по указу Алексея Михайловича, одну из униатских церквей отдали под приход Афанасия Брестского. монастыря. Иннокентий Гизель просил вернуть эти вотчины на том основании, что когда-то их подарил монастырю князь Андрей «Китай» Юрьевич «благоверный и великий князь русский, внук володимерова мономахова правнука Ижеславля…» (в московском пересказе письма архимандрита Андрей Юрьевич и другие русские князья названы «прежними государями царями и великими князьями российскими») [115]. Закончил свою челобитную Гизель словами: «…и ныне, государь, те монастыри и вотчины за тобою великим государем, а мы богомольцы твои ими, монастыри, прежними и вотчинами не владеем…» [116]По указу царя, бывшие владения Киево-Печерского монастыря в Брянском уезде были возвращены [117].

Просьба Иннокентия Гизеля говорит о том, что киевское духовенство надеялось на возвращение украинским монастырям земельных владений, принадлежащих Москве [118]. Советы которые давали Гизель и Тукальский в уже цитируемом письме, отправленном царю в начале 1658 г. также можно объяснить в т. ч. желанием вернуть маетности киевских монастырей, которые остались под контролем польской короны.

Деятельность Мефодия (Максима) Филимоновича, его политические и идеологические взгляды в 1658–1665 гг.Максим Филимонович — яркий пример того, насколько особенное место занимали протоиереи в среде украинского духовенства в середине — второй половине XVII в [119]. До своего политического «дебюта», пришедшегося на гетманство И. Выговского, Филимонович, по-видимому, выступал как креатура Сильвестра Коссова. [120]Так, в сентябре 1654 г. нежинский протопоп, ссылаясь на поручение, полученное от киевского митрополита, в своем письме уговаривал мещан Могилева сдаться на милость казаков Б. Хмельницкого, так как «сохрани Боже, москва не хотела по своем нраве и право поставити совершенно в вашем городе…» [121]Видимо, протопоп в это время разделял позицию Коссова, желавшего, как можно больше, ограничить вмешательство московской администрации в дела верующих Киевской митрополии.

В январе 1654 г. Максим встречал московского посла В. В. Бутурлина речью, похожей на те, которые были сказаны Богданом Хмельницким, представителями старшины и духовенства во время проведения Переяславской рады [122]. Интересна и другая речь, которая была произнесена в присутствии наказного гетмана Ивана Золотаренко. Рассмотрим её подробнее. Выражая свой восторг по поводу присоединения Малороссии к Русскому государству, Филимонович говорил: «Призрел Господь Бог на смирение наше, коли подал до сердца вашему царскому величеству, дабы расточенных сынов русских злохитрием лятцким воедино собрал, разделенных составов воедино тело русского великого княжения совокупил, разсеянных что кокошь птенца своя под крыла вашего царского величества восприял, дабы преславное имя русское в Малороссии уничиженно и гноищем насилствования лятцкого погребенное воскресил и в первое достояние привел» [123]. Особенный интерес представляют два оборота: 1) «расточенных сынов русских злохитрием лятцким воедино собрал…»; 2) «разделенных составов воедино тело русского великого княжения совокупил…» Первая фраза коррелируется с известными словами Хмельницкого «разлучили нас лукавством своим и неправдами проклятые ляхи…» [124]По всей видимости, здесь мы имеем дело с отголоском исторической памяти обоих деятелей о событиях, связанных с присоединением части территории Древнерусского государства к Великому княжеству Литовскому и Польскому королевству. Очень важно, что в отличие от слов гетмана, который имел в виду, в первую очередь, насильственное разделение народа, связанного одной религией и единым государством («…от Владимирова святаго крещения одна наша православная вера и имели едину власть…»), Филимонович употребил маркеры «этнической» идентичности: население Московского государства и украинских земель в его понимании — «сыны русские». Вторая фраза также может служить примером использования исторической памяти о некогда разделенном Древнерусском государстве.

Далее Филимонович продолжал: «…како к нам по прародителях вашего царского величества, великих князей и самодержцех русских, праведное и дедичное и отеческое жребие и наследие имеющи, не всхощеши, яко отец природный сынов русских , яко пестун верных рабов во милости вашего царского величества пестуновати…» [125]Этот фрагмент речи протопопа напоминает нам многочисленные подобные речи, сказанные представителями малороссийской интеллектуальной и политической элиты для обоснования династических прав Алексея Михайловича на украинские и белорусские земли. Отдельно следует выделить обращение «отец природный сынов русских» , которое у Филимоновича появляется впервые.