Елена Первушина - Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

В 1766 году Панину удалось добиться подписания русско-английского торгового соглашения. Это оказалось очень кстати, так как первая русская эскадра под командованием адмирала Свиридова, отправившаяся в Средиземное море в разгар Русско-турецкой войны в 1769 году. Но уже в Северном море ее сильно потрепали шторма и помощь корабельных мастеров в английском порту оказалось неоценимой. Преодолев Гибралтар, корабли снова попали в шторм в Средиземном море и в Греции они оказались только в конце февраля 1770 года. Вскоре ее догнала вторая, которой командовал шотландец Джон Эльфенстон. А всего за время войны в Средиземном море ушло пять эскадр. Экспедиция эта была детищем Алексея Григорьевича Орлова, брата фаворита императрицы, который также являлся одним из активных сторонников Греческого проекта. Целью экспедиции, как ее сформулировал сам Алексей Орлов, стала «диверсия неприятелю» и поддержка восстания среди греков.

Восстание в материковой Греции быстро подавили, а вот на море русские флоты действовали весьма успешно: Алексей Орлов взял крепость Наварин, затем в ночь с 25 на 26 июня (с 6 на 7 июля) 1770 года практически полностью разгромил турецкий флот под Чесмой и блокировал Дарданеллы.

Придворный библиотекарь и поэт Василий Петров после победы под Чесмой посвятил Алексею Орлову оду, в которой сравнил его с героем Спарты Леонидом:

Но Леонид, как известно погиб, в битве у Фермопильского прохода, защищая Грецию от нашествия персов. Хоть Алексей Орлов и избежал подобной участи, он все же не мог остаться у берегов Греции вместе со своим флотом. А надежды на помощь греков быстро развеялись – греки были плохо организованы и при том жестоки, даже к побежденным, что заставляло турецкие крепости сражаться до последнего. Алексей Орлов писал Екатерине: «Здешние народы льстивы, обманчивы, непостоянны, дерзки и трусливы, лакомы к деньгам и добыче, так что ничто удержать не может их к сему стремлению. Легковерия и ветреность, трепет от имени турков, суть на из последних таких качеств наших единоверцев. Рабство и узы правления турецкого на них наложенные, также их грубое невежество – сии-то суть причины, которые отнимают надежду произвести какое-нибудь в них и к общему благу на твердом основании сооруженное положение».

После Чесменской победы Алексей Орлов был готов высадить десант под Константинополем. Но императрица поняла, что такой демарш ни к чему не приведет, кроме огромных потерь, в те дни она писала одной из своих подруг, что захватить Константинополь «чуть проще, чем ухватить Луну зубами».

Екатерина тоже была разочарована. Хотя еще в конце 1772 года она писала в рескрипте Алексею Орлову: «Флот наш разделяет неприятельские силы и знатно уменьшает их главную армию. Порта, так сказать, принуждена, не знав куда намерение наше клонится, усыпать военными людьми все свои приморские места, как в Азии, так и в Европе находящиеся, теряет все выгоды от Архипелага и от своей торговли прежде получаемые, принуждена остальные свои морские силы разделить между Дарданеллами и Черным мором и следовательно препятствие причиняется ей действовать как на Черном море, так и на самых Крымских берегах с надежностью, не упоминая и о том, что многие турецкие города, да и сам Царьград не без трепета видит флот наш в таком близком от них расстоянии», – но это уже была «хорошая мина при плохой игре», императрица понимала, что ее блистательной мечте не суждено сбыться, придется довольствоваться там, что удалось завоевать. Военные действия с переменным успехом продолжались еще два года. Зимой, когда на Средиземном море начинались сильные шторма, флот искал укрытия на Кикладских островах. До сих пор на острове Парос можно увидеть укрепления и здания, построенные русскими моряками. В начале 1771 года России присягнули еще пятнадцать островов.

Наконец 10 (21) июля 1774 года в болгарской деревне Кючук-Кайнарджи подписали мирный договор между Россией и Османской империей. К России присоединены Азов, Керчь, Еникале и Кинбурн с землями между Днепром и Бугом; русские торговые суда получили право беспрепятственно плавать по Черному морю и проливам, им были предоставлены выгодные условия для торговли. Представители Порты обещали, что Россия сможет построить в Константинополе Русскую церковь, что христиане получат «твердую защиту». Также Россия получала протекторат над Молдавией и Валахией – право «говорить в пользу сих двух княжеств», а Турция обязывалась выплатить 7,5 млн. пиастров (4 млн. руб.) военной контрибуции.

Флот покинул Морею и вернулся в Петербург летом 1775 года. Всего в составе пяти эскадр в поход ушли 20 линейных кораблей, 5 фрегатов, 1 бомбардирский корабль и 8 мелких судов. Вернулись же 13 линейных кораблей, 18 фрегатов и 2 бомбардирских судна (часть кораблей была куплена в Европе или захвачена в плен у турецкого флота). Погибло более 4000 человек – треть личного состава. На снаряжение эскадр потратили огромные суммы денег, что заставило Екатерину обратиться за внешними займами к европейским странам. Эти займы были погашены только к концу следующего XIX века.

Екатерина говорила о турецких войнах и о парке в Царском Селе: «Когда война сия продолжится, то царскосельский мой сад будет похож на игрушечку, после каждого воинского деяния воздвигается в нем приличный памятник».

Действительно, в 1771 году Юрий Фельен строит в Царском Селе Башню-руину, на замковом камне которой написано «На память войны, объявленной турками России сей камень поставлен».

В парке недалеко от дворца появился Кагульский обелиск с надписью «Под предводительством генерала графа Петра Румянцева российское воинство числом семнадцать тысяч обратило в бегство до реки Дуная турецкого визиря Галиль-Бея с силою полторастатысячною».

Потом на острове в Большом пруду появилась Чесменская колонна, в честь победы Алексея Орлова под Чесмой, в Хиосском проливе и при Митиленах. На берегу пруда стояла Морейская колонна с надписью «Войск российских было числом шестьсот человек, кои не спрашивали многчислен ли неприятель, но где он. В плен турков взято шесть тысяч».

В 1771 году в Москве внезапно появилась чума. Ходили слухи, что ее занесли турки в отместку за победы русского оружия. Ежедневно погибало более тысячи человек, а у правительства не было опыта борьбы с эпидемиями. Генерал-губернатор П.С. Салтыков, запаниковав, уехал из Москвы, за ним – покинул обер-полицмейстер И.И. Юшков и другие высокопоставленные лица. На улицах мгновенно появились мародеры и горожане оказались беззащитны перед ними, нужно было срочно принимать меры. Тогда императрица послала в Москву Григория Орлов «с полною мочию». Граф энергично принялся за дело. Он установил карантин и начал выплачивать денежное вознаграждение всем, кого выписывали из больниц. Теперь больные уже не прятались по домам, заражая окружающих, и эпидемия вскоре сошла на нет. Екатерина с триумфом встретила Григория в Царском Селе и велела воздвигнуть ворота, на которых было написано «Орловым от беды избавлена Москва».