Елена Первушина - Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Кем же был человек, оставивший по себе такую память? И чем он заслужил столь разноречивые отзывы?

Григорий Александрович из семьи небогатого смоленского дворянина, который, как и многие люди с амибициями, выводил свой род из польской шляхты. Александр Васильевич – отец нашего героя, когда-то участвовал в Полтавской битве и в Прутском походе, потом вышел в отставку и поселился в Москве. Был он, как говорили тогда, «крутого нрава» и «без царя с голове». Вот какую историю об отце нашего героя передает Огарков: «Рассказывают еще, что он, явившись для освидетельствования в военную коллегию, чтобы уволиться по болезни, причиненной ранами, полученными в сражениях, от службы, и узнав в одном из присутствовавших членов служившего у него когда-то в роте унтер-офицером, сказал:

– Как? И он будет меня свидетельствовать! Я этого не перенесу и останусь еще в службе, как ни тяжки мои раны!

Г.А. Потемкин

И он, действительно, после того остался еще 2 года на службе».

Отец умер в 1746 году и мать с Григорием и дочерьми перебралась в Москву.

Она отдала сына в пансион Иоганна-Филиппа Литке, бывшего ректора знаменитой Петершулле. После службы в Петербурге, Литке уезжал в Швейцарию, потом вернулся в Россию, поселился в Москве, стал пастором в новой немецкой общине и открыл частный пансион. С 1756 года Литке стал первым учителем немецкого языка в гимназии при Московском университете, куда след за ним поступил и Потемкин. Позже он учился в самом университете, где прославился благодаря блестящим способностям и совершенно невозможному характеру. Вот что рассказывает о его юности его дальний родственник Лев Энгельгардт: «Поэзия, философия, богословие и языки латинский и греческий были его любимыми предметами, он чрезвычайно любил состязания и сие пристрастие осталось у него навсегда. Во время своей силы он держал у себя ученых раввинов, раскольников и всякого звания ученых людей. Любимое его было упражнение: когда все разъезжались, призывал их к себе и стравливал, так сказать, а между тем сам изощрял себя в познаниях». Звучит как байка, вроде тех «анекдотов о Потемкине», которые записывал Пушкин. Но эту байку рассказал Энгельгарту сам светлейший и, возможно, она отражает то, каким человеком он хотел прослыть у современников и потомков. В XVIII веке еще не существовало образа денди – джентльмена, который с пренебрежением относится к светским условностям, подчиняясь лишь внутреннему компасу. Но уже существовал образ «чудака» – обязательно дворянина, который повинуется только собственным прихотям и также не желает признавать условностей. Кажется, Потемкин хотел прослыть таким чудаком, по крайней мере в зрелые годы.

Так или иначе, а закончить университетский курс он так и не смог, вместо этого отправился в Петербург и поступил на военную службу в кавалергардский полк. Он был среди тех офицеров, которые поддержали Екатерину в ее претензиях на трон. Хотя поддержка Потемкина в те годы стоила не многого, но императрица заметила его, и, оценив его способности, приблизила к себе, одарила крепостными крестьянами, назначала на должности в различных министерствах и ведомствах. Вскоре придворные замечают, что Потемкин поставил себе целью завоевать сердце новой государыни. Один из мемуаристов Павел Федорович Карабанов, автор сборника «Исторические рассказы и анекдоты, записанные со слов именитых людей», пишет: «Потемкин, при восшествии на престол Екатерины, весьма способствовал в приведении солдат к присяге и пожалован в подпоручики, а потом в камер-юнкеры. Желание обратить на себя внимание императрицы никогда не оставляло его: стараясь нравиться ей, ловил ее взгляды, вздыхал, имел дерзновение дожидаться в коридоре; и, когда она проходила, упадал на колени и, целуя ей руку, делал некоторого рода изъяснения. Она не противилась его движениям. Орловы стали замечать каждый шаг и всевозможно противиться его предприятию»…

Но тут с красавцем камер-юнкером случилось несчастье – он потерял глаз. В свете ходили слухи, что виной тому – ревность братьев Орловых, которые заметили интерес императрицы к Потемкину и то ли подговорили кого-то вызвать молодого человека на дуэль и проткнуть ему глаз шпагой, то ли подкупили лекаря и его лекарства привели к тому, что пациент потерял глаз.

«Потемкин в отчаянии уклонился от двора, под видом болезни, и жил уединенно в полку своем, – продолжает Карабанов, – тут предположил было идти в монахи, надевал нарочно сделанную архиерейскую одежду и учился осенять свечами. Екатерина расспрашивала о нем, посылала узнать о здоровье. Однажды проезжаясь с Григорием Орловым, приказала остановиться против его жилища; Орлов был послан для свидания, а Потемкин, избегая оного, скрылся через огород к полковому священнику, с которым делил время. Императрица пожелала его увидеть, и он снова показался у двора».

Наконец Потемкин решает, что сидеть и ждать «у моря погоды», в надежде, что императрице опостылеет Григорий Орлов и она снизойдет до своего покорного слуги – недостойно мужчины. Но одновременно он не хочет упускать случая произвести впечатление на «предмет своей безнадежной страсти». Поэтому он подает Екатерине прошение: «Я Ваши милости видел с признанием, вникал в премудрые указания Ваши и старался быть добрым гражданином. Но Высочайшая милость, которою я особенно взыскан, наполняет меня отменным к персоне В. В. усердием. Я обязан служить государыне и моей благодетельнице, и так благодарность моя тогда только изъявится во всей своей силе, когда мне для славы Вашего Величества удастся кровь пролить… Вы изволите увидеть, что усердие мое к службе Вашей наградит недостатки моих способностей, и Вы не будете иметь раскаяния в выборе Вашем…».

Екатерина была растрогана, и Потемкин, вероятно, довольный произведенным эффектом уезжает добровольцем на войну.

Русско-турецкая война 1768–1774 годов велась за приз, о котором мечтал еще Петр I – выход к Черному морю, а в перспективе – к Средиземному с его проливами. Где-то вдали маячил «Крест на святой Софии», освобождение Греции от османского ига и власть России над Средиземноморьем и Балканами – «мягким подбрюшьем Европы», как назовет их позже мастер лаконичных формулировок Уинстон Черчилль.

Потемкин был вместе с войсками генерал-аншефа князя А.М. Голицына, осаждавшего крепость Хотин на Днестре. Вскоре Голицын уже доносил Екатерине: «Непосредственно рекомендую В. В. мужество и искусство, которое оказал в сем деле генерал-майор Потемкин; ибо кавалерия наша до сего времени еще не действовала с такою стройностью и мужеством, как в сей раз, под командою вышеозначенного генерал-майора».