Джон Дикки - Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир

В конце сентября 1936 года повстанческая военная верхушка собралась в Саламанке, чтобы назначить генерала Франсиско Франко своим верховным лидером. Саламанка прекрасно подходила на роль националистической столицы. Город с консервативными устоями, с одним из старейших университетов мира, он к тому же находился достаточно близко к португальской границе, чтобы обеспечить повстанческим генералам путь к бегству в случае неудач в Гражданской войне. В знак благосклонности Церкви епископ Саламанки предложил генералу Франко свой дворец в качестве штаб-квартиры. Вскоре под каменными сводами большого зала университета была проведена публичная церемония в честь «открытия» Колумбом Америки и имперского наследия Испании. Там был и епископ, и супруга Франко. Главным оратором был самый свирепый приверженец каудильо генерал Хосе Мильян Астрай, потерявший руку и глаз в колониальных войнах. Кульминацией яростной речи Мильяна Астрая стал боевой клич Испанского иностранного легиона «jViva la Muerte!» («Да здравствует смерть!»).

Этот лозунг потряс и возмутил пожилого человека, который председательствовал на этом мероприятии. Им был Мигель де Унамуно, один из крупнейших испанских писателей и в то время ректор университета. Унамуно изначально поддерживал республику, но был потрясен беспорядком, устроенным республиканским правительством, он поддерживал военное восстание, но лишь до тех пор, пока не стал свидетелем необузданного насилия. Пока говорил генерал Мильян Астрай, Унамуно залез в карман, где лежала бумага с просьбой о помощи, написанная женой его друга, протестантского пастора, который был арестован за свое масонство. Унамуно достал бумагу и на обратной стороне набросал текст, который станет его последней официальной речью и одним из самых запоминающихся эпизодов Гражданской войны.

Генерал Франсиско Франко (1892–1975) с женой и дочерью в Саламанке во время Гражданской войны

Унамуно встал и с захватывающей храбростью назвал Мильяна Астрая увечным, который и Испанию хочет сделать такой. Он заметил, что на стороне националистов — грубая сила, но не разум или право. «Возможно, вы сможете победить, но не убедить». Эти слова эхом пронесутся через всю диктатуру Франко.

Унамуно повезло, что он в тот день он вышел из университета живым. За дерзость его уволили и поместили под домашний арест. В декабре 1936 года он отправил скорбное письмо другу. Здесь, в Саламанке, он писал, что были «самые зверские преследования и убийства без всякого оправдания». То, что утверждалось как война с большевизмом, на самом деле было войной с либерализмом. Пострадать мог кто угодно: масоны, евреи, члены Лиги прав человека. «Они убили протестантского пастора за то, что он был масоном. И за то, что он был моим другом. Очевидно, что эти собаки — и среди них есть настоящие гиены — понятия не имеют, что такое масонство». Увы, протестантскому пастору не повезло. Как и двадцати девяти его братьям по ложе «Эльмантика».

Дух Мигеля де Унамуно был сломлен, он скончался через две с половиной недели после того, как написал упомянутые слова. Мы можем только догадываться, что бы он чувствовал, если бы знал, что зверства 1936 года были только началом. Ненависть к масонству превратила каудильо и его последователей в самых страшных преследователей «искусства» в его истории. Но, прежде чем мы проследим эту печальную траекторию, нам нужно задаться вопросом, почему испанские правые репрессировали масонов с большей жестокостью, чем их «коллеги» в Италии или Германии. Дадим лаконичный намек: католическая церковь.

Силы, стоящие за восстанием 1936 года, унаследовали всю антимасонскую ярость испанских клерикалов.

Ранняя история масонства в Испании была неспокойной — об этом позаботилась инквизиция. Только после вторжения Наполеона Бонапарта в 1808 году ложи были разрешены, но после реставрации монархии в 1814 году они были снова запрещены.

В Испании, как и в других странах католической Европы, история масонства была частью затянувшейся культурной войны между Церковью и силами светского либерализма. Испанская церковь защищалась от угрозы секуляризма довольно успешно. Да, в 1868 году масонство было разрешено, но католицизм оставался государственной религией при конституционной монархии (1876–1923): образование было католическим, а исповедание других религий было запрещено. Несмотря на это сравнительно привилегированное положение, Церковь в Испании возмущалась светскими нововведениями, в том числе легализацией масонства. Католики были с политической точки зрения расколоты по многим вопросам, таким как проблема региональной автономии. Тем не менее они были едины в своей ненависти к масонам. В 1880-х годах Лео Таксиль написал книгу-мистификацию, разоблачающую сатанизм в ложах. Работа вскоре была переведена на испанский язык. Доморощенные антимасонские труды стали выходить один за другим.

Церковь в принципе была права, отождествляя масонство с секуляризмом. В последней четверти XIX века испанское масонство наконец начало процветать, хотя и было намного менее могущественным, чем в других католических странах, таких как Франция и Италия. Число масонов возросло до десяти тысяч человек. Издавалось восемь масонских газет. Братья считали себя просвещенным меньшинством, выступающим против массового религиозного фанатизма. Они активно работали в антиклерикальных газетах и в светских школах. Однако, как и в других странах Европы, в Испании было несколько независимых друг от друга лож и, таким образом, масонство не имело возможности оказывать коллективное влияние.

Переломный момент наступил в 1898 году, когда Испания потерпела болезненное военное поражение в борьбе с США за последние свои колонии на Американском континенте. Четыре столетия империи Нового Света подошли к концу. Католики обвинили в этом национальном унижении масонов — как испанских, так и тех, кто был на Кубе и Филиппинах. Полиция совершила налет на мадридские штаб-квартиры «Великого востока» Испании и «Национального Великого востока», двух важнейших масонских руководящих органов страны. Многие вышли из лож. После 1898 года своя антимасонская философия появилась у военных. Вырастут два поколения офицеров, считающих, что пятая колонна масонов способствовала поражению Испании и активно препятствовала попыткам получения новых территорий в Марокко.

Стремительные социальные изменения начала XX века лишь ужесточили спор «Церковь против государства». Несмотря на то что развитие масонства было приостановлено, церковный страх перед ложами возрос. Чем больше система пропитывалась католической идеей общества, основанной на религии, собственности, порядке и семье, тем меньше она была способна противостоять вызовам современности и тем больше врагов приобретала Церковь. Либералы насаждали стремление к секуляризации, росла угроза атеистического социализма. Произошел ряд антиклерикальных восстаний. Выступления рабочего класса в Барселоне в 1909 году, известные как «Трагическая неделя», начались с того, что радикалы, социалисты и анархисты обезглавили статуи святых и религиозных деятелей, осквернили могилы и подожгли церкви. К концу Первой мировой войны Церковь ненавидели целые пласты испанского общества, особенно городской рабочий класс и ожесточенное крестьянство на юге страны. Судьба испанских масонов была неопределенной: они были поборниками либеральных идей, к которым все чаще начинали относиться с презрением как правые, так и левые.