Элен Каррер д'Анкосс - Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина

Елизавета назначила своим наследником племянника, Петра Гольштейн-Готторпского. Она попыталась подготовить его к роли, которую ему предстояло играть, но очень скоро поняла, что ее выбор ошибочен и Петр не обеспечит преемственности ее политики. Петр был восторженным поклонником Фридриха II. К тому же он не считал себя русским, ему не нравились ни страна, ни культура, ни религия, к которым ему следовало приспособиться. Он ждал своего восхождения на трон, чтобы изменить Россию и приблизить ее к столь любимой им Германии. Императрица увидела пропасть между его личностью и страной, которой он должен будет управлять. Она знала его слабые стороны: великий князь обладал посредственным умом и отличался инфантильностью. Он являлся противоположностью своей супруги. Елизавета также поняла, что брак его непрочен. Петр знал о беспорядочной жизни Екатерины, мирился с ней, но мечтал избавиться от этой сильной женщины. Он лелеял мысль о русской традиции заточать надоевших жен в монастырь. Итак, Елизавета чувствовала, что будущее непредсказуемо. Да, после рождения у наследной четы сына Павла она какое-то время подумывала отлучить несчастного Петра от трона в его пользу и доверить управление страной регенту. Но в итоге отказалась от этой идеи. И беспокойство снедало ее до последнего дня.

Елизавета начала долгую войну, толкаемая ненавистью к Фридриху II, но также сознанием опасности, которую представляло растущее могущество Пруссии для европейского равновесия и безопасности России. В ее политических представлениях к этим никогда не покидавшим ее антипрусским и «антифридриховским» настроениям добавлялось глубокое влечение к Франции. Она любила ее язык, цивилизацию, восхищалась ее международным статусом. Франция была великой европейской державой, страной, которая служила образцом и диктовала свои правила. По убеждению Елизаветы, государственные интересы России совпадали с интересами Франции. Она также помнила о политике своего отца, который хотел скрепить дружбу двух стран брачным союзом и потерпел неудачу, потому что в то время Россия не представляла для Франции особого интереса.

Елизавета желала возродить замысел великого императора сблизить эти страны, но, как и он, она столкнулась с недостаточным уважением Франции к России. Несмотря на свое усиление, империя Романовых значила в глазах короля Франции меньше, чем его традиционные союзники – Польша, Швеция, Турция. Россия не беспокоила Францию, она оставалась для нее страной, далекой от европейского порядка, даже несмотря на то, что две большие войны, потрясшие после 1740 года этот порядок, – война за австрийское наследство и Семилетняя война – позволили России укорениться в европейском пространстве. Новое место России в Европе, которого она добилась благодаря упорству Елизаветы, так и не было окончательно понято и признано в Версале. В течение всего описанного периода удержание России на периферии Европы являлось неизменной составляющей политических концепций и решений Франции, а также одной из задач своеобразной организации под наименованием «Королевский секрет».

5 января 1762 года 34-летний Петр Гольштейн-Готторпский, наследник, выбранный императрицей Елизаветой, предстал перед армией в качестве нового императора. Его приветствовали без большого энтузиазма, но, тем не менее, он был коронован как царь Петр III. В конечном счете он являлся внуком Петра Великого. На трон взошел Романов мужского пола, наследование по мужской линии восстановилось, казалось, все встало на свои места. Да, новый император не пользовался популярностью, его детские игры с батальоном голштинцев и казарменные вкусы вызывали удивление. Однако его правление началось под благоприятной звездой, поскольку в своем февральском манифесте (о вольности дворянства) Петр III освободил дворянство от обязанности государственной службы, которую навязал ему Петр Великий. К этому решению, принесшему ему благодарность дворянства, добавились упразднение Тайной канцелярии, которую посол Англии по силе внушаемого ею страха сравнивал с испанской инквизицией, и смягчение отношения к староверам. Последние до сего момента подвергались преследованиям, а теперь у них появилась возможность либо вернуться в Россию, либо попросить землю, позволяющую им вести достойное существование в Сибири. Государственные мужи, сосланные в предыдущее царствование, – Миних, Бирон, Лесток и некоторые другие – могли наконец покинуть места ссылки. Не означало ли это начало правления умеренного царя?

В то же время столь мудрым мерам противоречат решения, вызвавшие возмущение общества. Открыто враждебное отношение к государственной церкви, которой Петр III с самого начала выражал презрение оскорбительными жестами. Реформирование русской армии по образцу прусской в том, что касается обмундирования, шагистики и фрунта, заимствованных у войск Фридриха II. Двор также должен следовать немецкой моде и правилам этикета; все чисто русское в одночасье запрещено. Нескольких недель хватило, чтобы новый император потерял всякую поддержку.

Но самым страшным было другое – пренебрежение русскими национальными интересами ради интересов Пруссии. После Кунерсдорфского сражения Фридрих II понимал, что война им проиграна, несмотря на то что Бутурлин не спешил воспользоваться преимуществом, которое поражение Пруссии принесло русской армии. Восшествие на престол Петра III возродило надежды прусского короля. Он незамедлительно передал ему свои поздравления через посла Англии. Воронцов заявил: «Мы желаем мира, но для его заключения нужно действовать совместно с союзниками». Петр III, проигнорировавший его слова, решил приступить к мирным переговорам с посланником Фридриха II бароном Гольцем незамедлительно. Еще до начала переговоров, не проконсультировавшись с союзниками, русский император сделал множество дружественных жестов в адрес Фридриха II, в частности освободив и отпустив по домам более 600 прусских офицеров и солдат. Затем он направил австрийской императрице угрожающее послание, «настоятельно советующее» ей заключить перемирие с королем Пруссии и начать переговоры о мире.

Фридрих II разрешил своему полномочному послу уступить России Восточную Пруссию, если император того потребует, ради скорейшего заключения мирного соглашения. К великому удивлению барона Гольца, его собеседник говорил лишь о своих дружественных чувствах к Фридриху II, демонстрировал кольцо, украшенное портретом короля Пруссии, и оставался безучастным к конкретным примирительным предложениям, с которыми пришел к нему Гольц. Петр сказал барону, что не только не собирается требовать Восточную Пруссию, но и намерен вернуть Фридриху II все завоеванные Россией территории. Он также предложил королю Пруссии самому написать текст мирного договора, уверяя, что подпишет его без возражений.