Десмонд Сьюард - Наполеон и Гитлер

И все же к концу 1944 года Гитлер по-прежнему контролировал большую территорию балтийских стран, а также Западную Польшу, Чехию, Венгрию и Северную Югославию.

Но, как и у Наполеона, у фюрера просто не хватало войск, чтобы защищать все территории. Военная промышленность была в хаосе, хотя Шпеер и творил чудеса. Если люфтваффе и получали по-прежнему великолепные новые самолеты, горючего для них катастрофически не хватало. Германские города систематически сравнивались с землей британскими и американскими ВВС. Железные дороги взрывались, фабрики и заводы по переработке нефти уничтожались — к сентябрю 1944 года производство авиационного спирта упало до 10000 тонн в месяц, тогда как требовалось 160000 тонн. Каждую ночь тысячи гражданских жителей гибли от воздушных налетов. Однако воля Гитлера к победе осталась неколебима, да и германский народ больше окреп духом, чем был напуган, как это случилось с британцами в 1940 году. Кроме того, требование союзников о безоговорочной капитуляции заставляло немцев сражаться и без надежды на победу.

По словам Альберта Шпеера, «чем неотвратимее события двигались к катастрофе, тем непреклоннее становился Гитлер, считавший, что все его решения безусловно правильны. Шпеер также верил, что фюрер был единственным немецким лидером, не питавшим иллюзий по поводу настойчивости союзников, требующих безоговорочной капитуляции. В мае 1945-го Йодль заявил, что невозможность победы стала очевидной для каждого еще зимой 1941-1942 годов, когда германские войска остановились у ворот Москвы. Генерал Гальдер говорил, что в июне 1942-го он получил точную информацию о русской военной промышленности и гигантских людских резервах. Это было бесконечно больше того, что предполагали немцы. Гальдер проинформировал фюрера. После войны он рассказывал: «Когда я показал ему Цифры производства русских танков, он вышел из себя. Это был не человек. Не знаю, он не хотел понимать или не верил в то, что я ему показал. В любом случае с ним совершенно невозможно было обсуждать эти вопросы. С пеной у рта он размахивал кулаком у моего носа и орал во всю мощь своих легких.» Надо сказать, что Гальдер раздражал Гитлера и раньше. Фюрер часто называл его хроническим всезнайкой, не переставая покрикивать на него даже во время триумфальной Французской кампании. Несмотря на это, можно предполагать, что он был достаточно хорошо информирован, а Гальдер только подтвердил его предположения. Однако Гитлер, не мог отказаться от роли вагнеровского героя, ведущего народ к победе.

Вопреки своему соглашению с Западом о требовании от немцев только безоговорочной капитуляции, в конце 1943 года русские начали зондировать почву на предмет заключения мира с Германией. В сентябре русский дипломат встретился с представителями определенных немецких кругов в Стокгольме, с которыми имел длительную беседу. Обсуждались возможный отход немцев из России к границам июня 1943 года и уступка русским Турции и Персии. Должно быть, Сталин был серьезно заинтересован в этом, так как его агенты никогда бы не рискнули действовать без его приказа.* Риббентроп с энтузиазмом воспринял такую возможность. Однако фюрер не захотел обсуждать эти вопросы. Он сказал Риббентропу: «Если бы я заключил соглашение с Россией сегодня, я бы нарушил его завтра, ничего не могу с собой поделать.» Возможно, это была шутка, подобная анекдоту Шпеера о том, как коллеги Риббентропа хотели подарить ему украшенную драгоценными камнями корзину с копиями его договоров, но в последний момент осознали, что почти все они были нарушены. Говорят, Гитлер смеялся до слез, когда ему рассказали. Известно также, что Геббельс в 1944 году был настолько захвачен идеей заключить мир с Советским Союзом, что подготовил Гитлеру сорокастраничный меморандум, в котором уговаривал его вступить в переговоры со Сталиным. Гитлер не стал читать и отказался выслушать Геббельса. Так же отмахнулся от его совета и осенью 1943-го - договориться с Черчиллем, чтобы избежать войны на два фронта.

Причина, по которой Наполеон отказывался заключить с кем бы то ни было мир, состояла в том, что он был уверен: сдача любых территорий ослабит его авторитет у собственного народа и лишит его абсолютнои власти, которую он любил больше всего на свете. Он был игроком гигантского масштаба. Потеряв свою империю, он по-прежнему надеялся сохранить хотя бы страну, неважно — силой оружия или при помощи какого-либо политического чуда. Страдания своего народа, не говоря уже о покоренных, не трогали его.

Этим можно объяснить и поведение фюрера в подобных обстоятельствах. Он тоже был абсолютистом, ставящим на кон все, чтобы добиться власти, и ему так же была безразлична судьба своих сограждан, даже в более ужасной степени, чем императору.

Игроки почти всегда идут ва-банк, когда удача начинает отворачиваться от них, и оба наших героя готовы были скорее поставить все на кон, чем пойти на компромисс. Тот факт, что на кон ставилась судьба целых народов, не имел никакого значения. Они достигли блестящих успехов в начале своей карьеры, и ни один из них не мог поверить, что фортуна отвернулась от него. Оба были готовы продолжать игру до последнего и либо сорвать банк, либо потерпеть крах. Ставкой в игре была власть, а оба считали, что жизнь без власти не имеет смысла.

В начале 1814 года у Наполеона остались только Франция и Северная Италия. Он открыто признавал, что окружен врагами: «Веллингтон оккупировал юг Франции, русские угрожают нашей северной границе, а пруссаки, австрийцы и баварцы - восточной». Союзники предлагали ему «естественные границы» Франции (Альпы, Пиренеи и Рейн), если он согласится заключить мир. На практике это означало уход из Северной Италии и отказ когда-либо начать новую войну. Император отверг эти условия. Он не мог заставить себя расстаться с «Великой империей», отказаться от мечты о гегемонии в Европе. Отрава былой власти не давала ему прислушаться к голосу здравого смысла. Не желая откладывать вторжение до марта или апреля, когда дороги будут в лучшем состоянии и войскам будет легче продвигаться по сельской местности, союзники вторглись в северную Францию в декабре 1813 года. Объединенная армия союзников насчитывала 400 тыс. человек с резервом еще в 400 тыс. В это количество не входит армия под командованием Веллингтона, которая насчитывала 160000 британских, немецких и испанских солдат. У императора не было другого выбора, как оставить Южную Францию для сражения с Веллингтоном - это была его единственная надежда. У него самого было меньше 120000 человек, из которых собственно полевая армия содержала 60000. Поскольку ветеранов становилось все меньше и меньше и среди солдат преобладали мальчики, еще моложе тех детей, о которых говорил Меттерних, а также пятидесяти- и шестидесятилетние старики (некоторое из них - инвалиды), Наполеон не питал иллюзий по поводу их боевых качеств и говорил, Что все они годятся только для госпиталей.