Десмонд Сьюард - Наполеон и Гитлер

Второе наступление на Арденны началось на рассвете 16 декабря и застало американцев врасплох. Они обосновались на зимних квартирах, будучи в полной уверенности, что германская армия неспособна проводить серьезные операции. Густой туман сделал для союзников невозможным использовать свое превосходство в воздухе. Поначалу 300000 немецких солдат некоторые были закаленными ветеранами с русского фронта - достигли большого успеха, разрушив коммуникации американцев и отрезав их от баз оружия и продовольствия. Те были настолько встревожены, что пригласили фельдмаршала Монтгомери командовать фронтом. Однако уже через неделю немцы потерпели неудачу, пытаясь взять Бастонь, и Модель увидел, что дальнейший успех невозможен. К Рождеству Рундштедт посоветовал отступать. Гитлер отказался: это был его последний шанс. На Рождество туман рассеялся, дав союзникам возможность использовать авиацию против танков. Топливо у немцев кончилось 26 декабря, хотя часть танков была всего лишь в четверти мили от американских складов, где хранилось два с половиной миллиона галлонов бензина. В начале 1945-го союзники начали контрнаступление, и к 16 января все было кончено.

После войны Рундштедт назвал поражение в Арденнах «Сталинградом № 2». Немцы потеряли 120000 человек, а также 600 танков и самоходок. Это был весь резерв для Западного фронта. И все же германские солдаты продолжали сражаться, без танков и прикрытия с воздуха, но в плен сдавалось все больше и больше - у некоторых не было даже патронов для винтовок. На Востоке фронт разваливался под бешеным натиском русских. Красная Армия перешла Вислу 18 января 1945 года. Место разбитых и захваченных в плен германских войск занимал гитлерюгенд - мальчики, начиная с двенадцати лет, а также фольксштурм - народное ополчение, в котором бойцам было по 60-70. В конце января Альберт Шпеер проинформировал Гитлера, что с потерей Верхней Силезии немецкие заводы больше не в состоянии будут производить в достаточном количеству боеприпасы, артиллерию и танки. Гитлер холодно ответил: «Оставьте мне решать, в каком состоянии находится военная промышленность!»

Его отношение к происходящему совершенно по-разному описывается Геббельсом и Шпеером - двумя наиболее информированными свидетелями последних месяцев его жизни. Первый, почти сведенный с ума нежеланием принять неизбежное, разделял взгляды хозяина. Второй дает довольно правдивый портрет фюрера.

«Кто знает, может, завтра Луна упадет на Землю и вся планета превратится в мертвую глыбу, - записал Геббельс высказывание фюрера. - В любом случае мы должны выполнить свой долг до конца». В своем дневнике в марте 1945 года он писал о Гитлере: «Он с потрясающим спокойствием переносит удары, которым мы подвергаемся. Его выдержка восхищает. Если кто и способен справиться с кризисом, так это он!» Однако здесь же Геббельс добавляет: «Общее настроение в рейхсканцелярии наимрачнейшее. Не хочется приходить туда, так как сама атмосфера там заразна. Генералы совсем упали духом, и только фюрер держит голову высоко поднятой».

Шпеер рассказывает, как во второй половине марта Гитлер постоянно требовал от него подтверждения, что война еще может быть выиграна. Он описывает своего патрона в последние месяцы его жизни как полного старика: «Руки его дрожали, он с трудом двигался. Даже голос его потерял былую властность... Он весь был желтый, лицо стало одутловатым, форма, которая всегда была в безупречном состоянии, теперь висела мешком и была испачкана остатками пищи, которую роняли его трясущиеся руки».

Он угрожал даже самым высокопоставленным лицам, что расстреляет их, если они будут говорить, что война проиграна. Он обязал шефа гестапо Эрнста Кальтенбруннера присутствовать на всех военных советах, с тем чтобы своим присутствием урезонивать тех, кто мог бы высказать пораженческие настроения. В феврале и марте он иногда намекал, что предпринимает попытки договориться с союзниками. Похоже было, что фюрер разрывается между непоколебимой волей к победе и желанием организовать пышные похороны и поминки.

Он был настолько отравлен властью, что До самого последнего момента отказывался расстаться с самым крошечным осколком былой империи. Из-за этого он не смог защитить сердце рейха. Когда Гудериан умолял его отправить морем 26 дивизий из Латвии в Германию, он в ярости закричал: «Мы не можем отдать эти территории!» Все источники единодушны по поводу его отвратительного физического состояния, которое особенно стало заметным после покушения 1944 года. Мантойфель, который был у фюрера в гостях на Рождество, пришел в ужас, когда посетил его перед наступлением в Арденнах: «Я увидел сутулую фигуру, обмякшую в кресле, руки его дрожали, особенно левая, и дрожь было невозможно унять». Капитан Герхард Болдт, встретивший его впервые в феврале 1945-го, говорит, что Гитлер двигался, как глубокий старик, а лицо его выглядело совершенно изможденным. «Тревор-Ропер относит это на счет режима, когда день был перепутан с ночью, и лекарств, которыми фюрера пичкали врачи. Сон его был нарушен еще с 1914 года, а некоторые лекарства, такие, как стрихнин и белладонна, оказали на его здоровье разрушительное действие. Доктор Брандт, подозревавший, что Гитлер страдал болезнью Паркинсона, говорил, что использование этих инъекций было подобно тому, что «эликсир жизни» принимают в течение многих лет, тогда как его положено принимать один раз. Джон Киган подозревает, что природа болезни фюрера была чисто психологической и происходила от боязни, что он окажется недостоин германского народа. Однако сам фюрер убеждал Альберта Шпеера и других, что именно германский народ подвел его. В марте он говорил Шпееру: «Нация оказалась слабой, поэтому будущее принадлежит людям Востока».

В середине марта союзники пересекли Рейн, и в течение месяца им сдалось около 350000 немецких солдат. Модель застрелился. Однако русские не спешили начинать последнее наступление, предпочитая сначала занять Восточную Пруссию, Венгрию и Австрию.

Несмотря на падение «тысячелетнего рейха», Гитлер по-прежнему отказывался признать, что с ним покончено. 21 апреля Геббельс сказал, что «советский представитель высокого ранга в Стокгольме» предложил переговоры, но фюрер отказался, сказав, что любые переговоры были бы проявлением слабости. Геббельс протестовал, говоря, что нельзя упускать возможность договориться, однако Гитлер был непреклонен, считая, что любые переговоры в этой ситуации только подстегнут англичан и американцев на более тесное сотрудничество с русскими.

Геббельс всегда разделял роковую неспособность Гитлера правильна оценивать противников - таких, как «пьяница Черчилль» и «уголовник Рузвельт». Когда 13 апреля пришла новость о смерти президента США, фюрер решил, что провидение повернулось к ним лицом. Он был уверен, что от Трумэна к нему прибудет посланник. Даже в безумной атмосфере бункера вскоре стало ясно, что ничего не изменилось, но в состоянии минутной эйфории фюрер издал две последние директивы от 15 апреля. В первой, за номером 73, предполагая, что Германия будет разделена надвое, он указывал, что территория, отделенная от него, должна иметь своего главнокомандующего, хотя до той поры, пока коммуникации не будут нарушены, он продолжил бы командовать всей территорией Германии. В Директиве № 74, адресованной непосредственно войскам, он возглашал: «В эти часы вся Германия смотрит на вас, мои бойцы на Востоке, и надеется только на то, что благодаря вам наступление большевиков захлебнется в море крови».