Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

13Тогда же в специальной статье по этому вопросу С. писал: «Какой национализм должен проводить русский народ и русское государство? Национализм нового англосаксонского или старого еврейского типа? Первый национализм открыт для всех, не боится соперничества, сознательно задаётся прозелитизмом, потому что он верит в том, что он не растворится в море чужеродных элементов, а претворит их в себя и, во всяком случае, рядом с ними окажется более крепким и стойким. Не может быть никакого сомнения: свободный, открытый, завоевательный национализм есть свидетельство силы и здоровья большой нации (…) это есть вопрос о том, что быть или не быть Великой России (…) Отгораживаясь от других национальностей и охраняя себя от них государственным щитом, русская национальность не укрепляет, а ослабляет себя. Она не обогащается, а скудеет. (…) Вот почему торжествующий ныне официальный национализм прокладывает путь на национально-государственному объединению, а национальному автономизму. Он не собирает, а дробит государство» (Patriotica. С. 299–300, 301. «Два национализма», 1910).

14 Пётр Струве. Ближайшие задачи русской дипломатии // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 193. 14 августа 1914. С. 1. Говоря о возможном ближайшем вступлении Болгарии в войну на стороне Германии и Турции — против Сербии и России, Струве указывал на искусственность этой розни с точки зрения отношения России к Болгарии: «В широких массах России и в ответственных её политических кругах, за ничтожными исключениями, нет сербофилов или болгарофилов» ( Пётр Струве. Болгария перед роковыми решениями // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 257. 19 сентября 1915. С. 1). Под «ничтожным исключением» Струве, конечно, имел в виду известного своими антипатиями к сербам и симпатиями к болгарам П. Н. Милюкова.

15 Пётр Струве. Ближневосточные перспективы вступления Турции в войну // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 263. 23 октября 1914. С. 1. Из заголовка статьи, трактующей об отношениях Болгарии и Турции, кстати, вновь ясно следует отнесение Болгарии к Ближнему Востоку. Призывая Болгарию отказаться от участия в антирусской коалиции и обещая ей посредничество России и болгарско-сербском споре, Струве не мог вновь не упомянуть «адвоката болгар» Милюкова ( Пётр Струве. Россия и Болгария // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 268. 28 октября 1914. С. 1). Когда Болгария вступила в войну, Струве резюмировал: «Болгария есть для противогерманской коалиции теперь лишь продолженная на север и запад Турция, и борьба с Болгарией является расширением и усложнением союзнической кампании против Турции, как вассала Германии» ( Пётр Струве. Болгаро-Турция // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 266. 22 сентября 1915. С. 1).

16С. строго следил именно за таким расширенным толкованием как нормативным, а не формальным и осуждал, например, «любительскую и наездническую мобилизацию сил внутренней борьбы» ( Пётр Струве. Ещё о речи Бетман-Гольвега // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 329. 30 ноября 1915. С. 1). См. также: Пётр Струве. Подъём организованного духа // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 245. 7 сентября 1915. С. 1; Пётр Струве. Мобилизация и организация патриотического духа // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 273. 5 октября 1915. С. 1. Ещё до войны слово «мобилизация», помимо его военного значения, иной раз использовалось для обозначения активизации, возобновления : Мобилизация русско-финляндской распри // Утро России. М. № 88–55. 23 января 1910. С. 1. Позже простое расширение использования женского и другого гражданского труда, как в Германии военного времени, а отнюдь не их призыв на государственную службу так же выражалось этим понятием: [Ред.]. Мобилизация труда беженцев // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 264. 26 сентября 1915. С. 1; N — ъ. Мобилизация женщин // Русские Ведомости. М. № 39. 17 февраля 1917. С. 5. Точно так же звучал призыв к активизации сообщества аграрных деятелей (не крестьян, разумеется): У. Медведицкий. Мобилизация аграриев // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 53. 24 февраля 1917. С. 1. Таким образом, понятие уже приобрело устойчивый расширительный смысл. См. также расширительное толкование понятия в других примерах: В. В. Святловский. Мобилизация земельной собственности в России (1861–1908). СПб, 1911; [Ред.]. Духовная мобилизация // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 170. 22 июля 1914. С. 1; Л. Яснопольский. Финансовая мобилизация // Русская Мысль. 1914. Кн. XI; К. Воблый. О мобилизации труда в сельском хозяйстве // Новый экономист. М., 1915. № 10; Тан. Сами себя мобилизовавшие // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 20. 22 января 1916. С. 5; С. Франк. Мобилизация мысли в Германии // Русская Мысль. 1916. Кн. IX. Наконец, в среде правящих большевиков: «Мобилизация духа и меры против распадения пролетариата могут избавить от гибели русскую революцию, по крайней мере, на ближайший период» (Протоколы съездов и конференций ВКП (б). Седьмой съезд. Март 1918 года / Под ред. Д. Кина и В. Сорина. М.; Л., 1928. С. 37 [выступление Н. И. Бухарина 7 марта 1918]).

17В самых принципиальных формулировках о перспективах победы антигерманской коалиции С. демонстративно и неизменно избегал упоминаний о Франции (видимо, считая её пассивным, «младшим» участником коалиции), форсируя указания на равную британской роль России: и конкретные планы мирового устройства — «абсолютная жизненная необходимость для России и Англии», и «между интересами России и Англии в этой войне существует полная, до конца идущая солидарность, — недаром фронт войны вытянулся от Риги до Багдада» ( Пётр Струве. Толки о мире // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 351. 22 декабря 1911. С. 1). Р. Пайпс тоже обратил внимание на то, что С., при описании мировой войны «перечисляя великие державы — Англию, Россию и Германию, — даже не вспоминал о Франции» ( Ричард Пайпс. Струве: правый либерал, 1905–1944. С. 261), но предъявил С. комичную претензию за то, что тот при этом «полностью игнорировал Соединённые Штаты как фактор мировой политики» (С. 267), хотя США вступили в мировую войну лишь в июне 1917 года.

18 Пётр Струве. Судьбы Австро-Венгрии // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 213. 3 сентября 1914. С. 1. В разделе ослабленной Австро-В енгрии С. призывал принять участие и всё ещё нейтральные Италию и Румынию ( Пётр Струве. Италия и Румыния // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 222. 12 сентября 1914. С. 1). См. также: Пётр Струве. Четверное согласие и нейтральные // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 29. 31 января 1916. С. 1. Говоря о том, что Австро-Венгрия даже как федерация, столь любимая в социал-либеральной среде, не имеет теперь права на жизнь, Струве самокритично признавался: «Вероятно, многим из русских интеллигентов до войны идеалом государственного устройства представлялась безнациональная Австрия, и для России виделся один путь развития — австрийский федерализм с его национальными автономиями. Война, однако, вскрыла с поразительной ясностью слабость австрийского государственного тела, лишённого национального духа, руководящей, единящей и творящей национальной идеи. (…) Многие, может быть, только на факте войны 1914 г. поняли, что Россия сильна, как национальное государство. Это ощущение России, как национального государства, есть правда национализма, как чисто политического начала. Россия есть Империя с национальным ядром (русским), неоспоримо первенствующим. Россия не просто национальное государство вроде Франции или Германии, а именно национальная Империя. Отсюда ненужность и невозможность для неё автономного строя, подобного австрийской действительности или австрийским идеалам» ( Пётр Струве. Национальное начало в либерализме // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 309. 8 декабря 1914. С. 1).