Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

6«Всё международное положение определяется соотношением двух руководящих и борющихся с европейскую гегемонию держав: Англии и Германии. За последнее время Россия довольно определённо движется в орбите Англии. По-видимому, это совершенно неизбежно и в то же время соответствует интересам России» ( П. Б. Струве. 17 октября 1909 г. // П. Б. Струве. Patriotica. С. 154–155). В конце жизни, широкими мазками описывая всю историческую длительность России, Струве уточнил свою формулировку, но ещё теснее привязал перспективу России к британскому влиянию: «Взаимодействие мирового движения социализма» с русской революцией, писал он, «понять можно только в свете как многовековой социальной и экономической истории самой России, так и истории западного социализма, с его двумя фокусами, идеологическим, центром которого являются Англия и Франция, и институционным, центром которого являются Англия и Германия» ( П. Б. Струве. Социальная и экономическая история России с древнейших времён до нашего, в связи с развитием русской культуры и ростом российской государственности // П. Б. Струве. Избранные труды / Сост. О. К. Иванцова. М., 2010. С. 61).

7Впервые об этом я кратко писал здесь: М. А. Колеров. Анти-Аншлюс: «национальные государства» СССР против Польши (1920–1940-е гг.) // Россия и славянский мир в войнах и конфликтах XIX–XXI веков. Сб. статей / Науч. ред. А. Ю. Полунов. М., 2018. См., например, практику отнесения Балкан к Востоку в официальном издании НКИД РСФСР 1921 года: а именно включение новостей из Румынии, Болгарии, Югославии в рубрику «Восток»: Бюллетени Народного комиссариата иностранных дел [РСФСР] М.: № 102. 21 ноября 1921. С. 29–35; № 102. 28 ноября 1921. С. 40–43; № 105. 12 декабря 1921. С. 32–36; № 106. 19 декабря 1921. С. 29–37. В остальном в «Востоке» были представлены новости из Турции, Сирии, Палестины, Курдистана, Египта, Ирака, Персии, Афганистана, Индии, Тибета, Китая, Японии: Там же. №№ 101–106. 14 ноября — 19 декабря 1921. См. также более раннее отнесение к Востоку — Греции: В. Шуф (Борей). На Востоке. Записки корреспондента о греко-турецкой войне. СПб, 1897.

8Так понимали содержание понятия издания, что использовали его для систематизации информации (его в таком виде не было, например, в крупных газетах «Московские Ведомости», «Русская Молва», а «Голос Москвы» использовала узкую рубрику «Балканы»). В специальную рубрику новостей «На Ближнем Востоке» большая московская газета «Утро России», включала, кроме азиатских территорий, самой Турции, Персии, материалы из Греции, Сербии, Болгарии (см., например: Утро России. М.: № 81–48. 15 января 1910. С. 4; № 83–50. 17 января 1910. С. 5; № 86–53. 21 января 1910. С. 4). В рубрику с тем же названием большая петербургская газета «Биржевые Ведомости», помимо иных, постоянно включала сообщения из бывших балканских владений Османской империи: Грецию, Албанию, Сербию, Черногорию, Болгарию, Румынию (см., например: Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб: № 20. 24 января 1914. С. 2; № 31. 6 февраля 1914. С. 2; № 68. 21 марта 1914. С. 2).

9Patriotica. Там же. С. 117. В ответ на статью Мережковского «Борьба за догмат» (Речь, 14 декабря 1908) С. — официально объявляя о привлечении группы Мережковских к «ближайшему участию» в журнале, развивал свои идейный уличения: «Мережковскому нужна церковь, и потому ему (…) нужен какой-то идейный цемент, связывающий или склеивающий верующие души в некое соборное целое или единство. (…) Утопизм Мережковского, как религиозного мыслителя, и заключается в его (впрочем, отнюдь не оригинальной) попытке спасти от увядания и возродить социализм и материализм христианства, вдохнуть в него новую жизнь. (…) А для людей, стоящих духовно вне интеллигенции, религиозный социализм и религиозный материализм прямо невыносимы. (…) Двойной утопизм Мережковского обрекает всю его религиозно-общественную деятельность на неудачу. Тут для меня не может быть вопроса» ( Пётр Струве. На разные темы // Русская Мысль. 1909. Кн. I. II о. С. 209–210).

10Эту позицию, впоследствии им замалчиваемую, С. публично выразил именно в заседании Религиозно-философского общества, где общий тон задавали Мережковские, а инициативу христианского социализма пытался перехватить В. Ф. Эрн: «У нас есть одно крупное, так сказать, действительное религиозное движение, — которое выходит из сферы литературной, — это то, что можно назвать русским протестантизмом. Можно спорить о том, хорошо это или дурно, — но нельзя отрицать, что русское религиозное движение адекватно Толстому. Это учение вошло в жизнь, а ваше [В. Ф. Эрн] учение идёт поверх православия, но в жизнь не входит. Это — „литературщина“, так сказать. Православие, конечно, в своё время вошло, создало крупные явления и огромные, так сказать, корни пустило. Но теперь обнаруживается огромное неудовлетворение. Ваше течение дальше литературы не идёт. Я думаю, что это неизбежно. Это не случайно. Это умерло, как и на Западе: там осталась только католическая церковь, но религиозное сознание приняло протестантскую форму. (…) всё наше движение, скажем, освободительное, — как принято теперь говорить и в кавычках, и без кавычек, — вся его слабая сторона в сравнении хотя бы с Английской Революцией заключается именно в отсутствии религиозного содержания. Этого отрицать нельзя (…) К сожалению, я вижу пока только литературщину, которая подымается над старой, уже загнившей почвой исторической церкви» (Прения по докладу В. Ф. Эрна «Идея христианского прогресса» на 6-м собрании Санкт-Петербургского Религиозно-философского общества, 3 февраля 1908 / Публ. О. Т. Ермишина, О. В. Лексиной, Л. В. Хачатурян // Вопросы философии. М., 2005. № 7. С. 101, 102–103).

11Например, такое вменение «Вехам» того, что было сделано до и помимо «Вех», из-под пера теоретика солидаризма в НТС: «Авторы „Вех“ преследовали две главные цели: во-первых, указать на пути и возможности обоснования дела свободы не на материалистических и атеистических, а на религиозно-культурных началах. Во-вторых, обличить идолов левой общественности и указать на отрицательные черты русской интеллигенции, мешающих достижению именно тех социальных целей, которые она себе ставила. Именно эта вторая, обличительная сторона „Вех“ и явилась тем бродилом, которое подстрекало возникшую полемику и способствовала сенсации вокруг сборника. Главная же, положительная задача „Вех“ — призыв сменить идолов на идеалы, вернуть интеллигенцию на пути религиозного обновления и духовного обоснования общественного идеала — это главная цель была, в общем, мало замечена» (С. А. Левицкий. Очерки по истории русской философии [1968] / Сост. В. В. Сапова. М., 2008. С. 715).

12Осенью 1908 С. «стал вдохновителем» «экономических собеседований» под эгидой промышленников — сначала в особняке А. И. Коновалова, с 1909 — у П. П. Рябушинского под председательством Котляревского и при участии Новгородцева ( Ф. А. Селезнев. Революция 1917 года и борьба элит… С. 26. Здесь же — подробные указания на литературу). См также: Дж. Л. Уэст. Кружок Рябушинского: русские промышленники в поисках буржуазии (1909–1914) // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период. Антология / Сост. М. Дэвид-Фокс. Самара, 2000. Об участии С. в совещаниях у А. И. Коновалова и П. П. Рябушинского 1908–1909 гг. см.: ОР РГБ. Ф.566. К.19. Ед. хр. 1. Лл. 230, 216 об.; РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д. 84 б. Л. 143 об. Об этом см. также: К. А. Соловьёв. Пётр Бернгардович Струве // П. Б. Струве. Избранные труды / Сост. О. К. Иванцова. М., 2010. С. 20–21.