Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

В отличие от своих многолетних единомышленников Булгакова и Бердяева, особенно в отличие от учительских претензий Мережковского, С. был убеждён, что даже великому духовному революционеру Льву Толстому, как и любому духовному вождю времени, было просто не под силу стать «великим религиозным реформатором» [302] Там же. С. 107. и, видимо, сама невозможность религиозной революции в современности останавливала поиск С. там, где его продолжали Булгаков и Бердяев. Этому под стать был и чисто философский идеализм С. как революционера, и его типичный для революционера атеизм. Развитие С. по пути религиозного индивидуализма так и не дало заметных результатов вплоть до начала 1920-х гг., когда в эмиграции С. стал православным — и более всего именно политическим православным. Полемизируя с кругом Мережковского, тщащимся внести религиозность в революционное движение, он, вполне нелицеприятно идентифицируя себя с либералами в настоящем и с социалистами в прошлом, признавал, что секуляризованный либерализм бессилен перехватить у социализма его внедоктринальный, но от того не менее подлинный пафос справедливости, освобождения и жертвы, что либерализм не порождает религиозно окрашенного политического героизма:

«Не религиозной ли смертью либерализма объясняется то, что он оказывается идейно так беспомощен в борьбе с социализмом, который практически лишь гораздо последовательнее своего секуляризованного родителя, а идейно с ним совершенно тождествен?! (…) [Социализм] был верой в тысячелетнее царство, которое принципиально отличается от всей предшествующей истории; являясь, как с довольно забавной метафизической наивностью сказал Энгельс, „прыжком из царства необходимости в царство свободы“. Именно эта формальная религиозность, этот энтузиазм, прикреплявшийся к социализму, представлял себе, вопреки принципу эволюции, будущее общество не просто как усовершенствованное, или преобразованное, а как совершенное , или преображённое» [303] П. Б. Струве. Религия и социализм. Ответ З. Н. Гиппиус [1914] // П. Б. Струве. Избранное. С. 94–95. .

Собственное кредо С. прозвучало в этом контексте действительно как рационалистическая «личная вера», не имеющая никаких шансов на её превращение в предмет общественной веры, фундамент социального движения, даже сколько-нибудь коллективного убеждения в рамках партийной ячейки. Есть подозрение, что эта «личная вера» была изобретена С. ad hoc , исключительно ради целей журнальной полемики:

«Я думаю, что на смену современному религиозному кризису идёт новое подлинно религиозное миросозерцание, в котором воскреснут старые мотивы религиозного, выросшего из христианства, либерализма — идея личного подвига и личной ответственности, осложнённая новым мотивом, мотивом свободы лица, понимаемой как творческая автономия. В старом религиозном либерализме недаром были так сильны идеи божественного предопределения и божественной благодати. Всю силу творческой воли этот либерализм сосредоточил в Боге. Современное религиозное сознание с таким пониманием Бога и человека мириться не может. Человек как носитель в космосе личного творческого подвига — вот та центральная идея, которая мирно или бурно, медленно или быстро захватит человечество, захватит его религиозно и вольёт в омертвевшую личную и общественную жизнь новые силы. Такова моя вера» [304] Там же. С. 97. .

Осенью 1906 возобновились прерванные революцией занятия в Санкт-Петербургском политехническом институте, основанном Витте в системе министерства торговли и промышленности. 25 ноября 1906 С. был избран здесь преподавателем. Не пройдя академической карьеры, он здесь был обречён позже своих сверстников достигать университетских званий, и позже обычного срока и в повышенном темпе защищать необходимые диссертации. Лишь 12 сентября 1908 он поступил сюда на государственную службу, когда был назначен доцентом по кафедре политической экономии, только 7 декабря 1913 получил степень магистра за диссертацию «Хозяйство и цена. Часть 1», 30 июня 1914 стал экстраординарным профессором, 17 февраля 1917 защитил докторскую диссертацию «Хозяйство и цена. Часть 2». На вакантное после смерти И. И. Янжула (октябрь 1914) место академика по политической экономии и статистике РАН единогласно избран 22 марта 1917 4(избрание утверждено 11 июня 1917 [305] Санкт-Петербургский филиал Архива РАН. Ф.4. Оп.5. Д.74/1006–1065. Лл.432–435 (Формулярный список о службе П. Б. Струве, 1917). См. также личное дело С. о службе в Политехническом институте: РГИА (СПб.). Ф.25. Оп.1. Ед. хр. 4336 (1909–1917 гг.); Ед. хр.5345 (1917–1918 гг.). .

Сборник «Вехи», вышедший в свет в марте 1909 года по инициативе Гершензона, но вскоре идейно перетолкованный и перехваченный в своих интересах самим С., помимо широко известных внутриполитических вдохновений, нёс в себе явные следы внешнеполитического примера — «младотурецкой» революции в Османской империи 1908 года [306] Честь открытия большого идейного веса «младотурецкого» образца для «Вех», не сводимого к газетной публицистике простых упоминаний, принадлежит Ф. А. Гайде, специально исследовавшему этот вопрос: Ф. А. Гайда. «Бескровная младотурецкая революция»: как реализовалась программа «Вех»? // Русский Сборник: Исследования по истории России. Т. ХIII. М., 2012. , установившей конституционный строй, и широкой полемики о мобилизации русской молодёжи новыми политическими и религиозными силами. Перед лицом турецкой революции С. формулировал принципы, которым не суждено было надолго быть актуальными (режим в Турции вновь изменился), но которые хорошо отражали его поиск. Центральным нервом внешней стратегии России, поставившей себя под покровительство Британской империи (после англо-русского соглашения 1907 года), Струве мыслил:

(1) ликвидацию, с разрешения Лондона, османского присутствия на Чёрном море и Балканах, но не произносил пока прямых претензий России на контроль над Проливами;

(2) ликвидацию, без разрешения Берлина, присутствия Австро-Венгрии на Балканах;

(3) нейтрализацию Австро-Венгрии и сдерживание Германии с помощью союзной России независимой Польши [307] «Растащить Австрию по кускам не так просто, как кажется… (…) Славяне должны овладеть Австрией и укрепить её как славянское государство. При условии прочного русско-польского примирения у Австрии будет и славянская политика» ( П. Б. Струве. Размышления на политические темы. V. Славянские дни // П. Б. Струве. Patriotica. С. 125–126 (18 мая 1908)). Об этом подробно см. мой очерк в настоящем издании: «„Великая Россия“ и Ближний Восток П. Б. Струве: британские вдохновения и разрушение Османской империи и Австро-Венгрии (1908–1916)». .