Елена Соломински - Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

Еще один экземпляр книги «Я. Л. Тейтель. Юбилейный сборник: 1851– 1931» из собрания фондов РГБ содержит на втором титуле экслибрис с латинскими инициалами А. D. – Anno Domini. На экслибрисе изображена горящая свеча, как символ просвещения, и внизу написано первое слово «Anno…». Автором экслибриса являлся киевский художник, режиссер и хореограф Н. М. Фореггер фон Грейфентурн, создавший в 1911 г. экслибрис для библиотеки И. Дейча, известного киевского врача-физиотерапевта, изменив в последствие лишь инициалы отца на сына, писателя и переводчика А. И. Дейча (1893-1972). Под экслибрисом на титуле воспоминаний Я. Л. Тейтеля расположена дарственная надпись Е. К. Дейч, вдовы писателя, Государственной библиотеке им. В. И. Ленина: «В отдел литературы русского зарубежья Российской Государственной библиотеки с добрыми пожеланиями и признательностью дарю эту книжку из библиотеки Александра Иосифовича Дейча (1893–1972). Дата: 11 ноября 1999 г.». Эта дата почти совпадает со 149-летием со дня рождения Я. Л. Тейтеля. Дейч, автор переводов и книг о творчестве Генриха Гейне, в 20-е годы неоднократно бывал в Германии. С Тейтелем он мог познакомиться еще в дореволюционные годы в Киеве в доме отца, где собиралась еврейская интеллектуальная элита. Возможно, что именно юный Дейч был среди тех студентов в холодной киевской квартире Тейтеля, кому он диктовал свои воспоминания. Увы, сквозь призму времени проследить судьбы книг, как и жизненные пути их владельцев, удается не всегда.

И, наконец, издание «Jacob Teitel. Aus meiner Lebensarbeit. Erinnerungen eines jüdischen Richters im alten Russland» – немецкий перевод парижского издания 1925 г., вышедший в 1929 году в издательстве I. Kaufmann в Берлине. В РГБ хранится экземпляр с надписью Павлу Милюкову 131 131 Милюков Павел Николаевич (1859–1943) – историк, публицист, общественный и политический деятель, член Центрального комитета российской партии конституционных демократов (Партии народной свободы), в эмиграции – с 1918 года, редактор парижской газеты «Последние новости» (1921–1940), председатель парижского Союза русских писателей и журналистов. , который был подарен русскому политику в Берлине в квартире Тейтеля. По всей видимости, к этому времени экземпляры русскоязычного издания 1925 г. у Тейтеля уже закончились, и Милюкову досталась книга воспоминаний на немецком языке. Подарок сопровождается свойственным автору природным ироничным посвящением: «С большим удовольствием дарю эту книгу глубокоуважаемому Павлу Николаевичу. Искренне сомневаюсь, будет ли он читать ее и если да, то доставит ли чтение ему удовольствие. С сердечным приветом Я. Л. Тейтель Berlin Kaiserallee». Сравнение этого адреса с адресами, указанными в ряде других дарственных экземпляров – например, книги Тейтеля в фондах библиотеки Еврейской общины Берлина, а также с комплексом архивных документов ГАРФ позволяет сделать вывод о домашнем адресе Тейтеля в Берлине в 1928–1932 гг.: Kaiserallee 207 132 132 Ср.: ГАРФ. Ф. 10 073. Оп. 3. Д. 32. Л. 1. Очевидно, что в РГБ книга попала из архива Милюкова.

Как видим, не только автор, но и его детище, книга воспоминаний, имела удивительную судьбу: она кочевала по городам и странам, частным и государственным библиотекам, антикварным развалам, полкам идеологических структур и общественных организаций, против таковых силой слова сражающихся. Она неизменно оказывалась в руках людей неординарных, ярких, увлекающихся и, подобно эстафете, передавалась новым поколениям.

Немецкий перевод книги мемуаров Тейтеля, опубликованный в 1929 г. в Берлине, однако, не является точным переводом русскоязычного издания 1925 г. Перевод на немецкий сделал друг Якова Львовича, блестящий переводчик и литературовед Элиас Гурвич, сократив при этом текст ряда глав. Казалось бы, между двумя изданиями – русским и немецким – прошло всего лишь четыре года – срок совсем небольшой, но для общественно-политической ситуации того времени и для жизни русско-еврейской эмиграции именно эти четыре года маркируют перемены в ситуации в Германии. Жизнь русского Берлина после 1925 г. начинает замирать, колония разъезжается во Францию и в другие страны Европы, США и далее везде. Эмигранты продолжают активно публиковать свои воспоминания, но детали событий уголовных историй в Самаре или аграрных дел в Саратове новому поколению эмиграции уже малоинтересны. На повестку дня выходит актуальный вопрос долгосрочного проживания в чужой стране и в иной культурной традиции. Тейтель в это время активно занят поиском средств для спасения русско-еврейских беженцев на чужбине. Времени на работу над новыми мемуарами у него не было. Один из друзей Тейтеля вспоминал ответ Якова Львовича на его вопрос: «Какая теперь Ваша программа деятельности?», заданный Тейтелю в конце 30-х годов. Ответ был с присущей Тейтелю самоиронией: «Что ж… Еще лет пять поработать, года два на приведение в порядок мемуаров, а потом – надо же когда-нибудь и пользоваться жизнью». И залился своим добрым смехом» 133 133 BAR AGP. Box 103. Folder (письмо А. С. Альперина к А. А. Гольденвейзеру от 26 декабря 1945 года). Но вместо новой книги, материала для которой у Якова Львовича в его гигантском архиве было достаточно, он активно вёл переписку со многими известными людьми, рассылая в разные страны ежедневно множество писем, диктуя их секретарям, отдавая на переводы или дрожащей рукой исписывая груды листов. Немецкоязычное издание он дополнил лишь одной главой. Тейтелю всегда было важнее живое дело, чем текст, люди, чем буквы, их заботы, чем личная история, а покою он предпочитал детские праздники и игры. Он торопился жить и торопил всех вокруг…

Впрочем, о нескольких отличиях немецкоязычного издания от русского стоит сказать особо. Интерес книголюба вызовет титул издания. Он был создан киевлянкой Ниной Анной Бродской (1892–1979), ученицей немецкого художника-графика Германа Штрука и русского художника Константина Юона. Оказавшись после революции в Берлине, молодая художница сотрудничала с рядом издательств и, как поэт, публиковалась в эмигрантских поэтических сборниках 134 134 Бродская Нина Анна (1892–1979) – поэтесса, художница, ученица берлинского литографа Германа Штрука. См. о ней: Молодый Вл. на https://45parallel.net/ nina_anna_brodskaya. .

Титул книги представляет композицию в стиле конструктивизма из различных видов шрифтов, фрагментов куполов русской церкви, символики правосудия и шестиконечной звезды Давида. Новый мир встает над миром прошлого – тревожность и глобальность присутствуют в нем одновременно. Линейность художественной стилистики титула отражает простоту и бесхитростность авторского повествования. На титульном листе книге имеется указание, что предисловие к книге написано Симоном Дубновым и Максимом Горьким. Горький, однако, хотя и жил в 1920-х в Германии (считалось, что «двор» Горького в Герингсдорфе был своего рода неофициальным представительством советской власти» 135 135 Даманская А. Ф. На экране моей памяти; Таубе-Аничкова С. И. Вечера поэтов в годы бедствий. СПб.: Мiръ, 2006. С. 185. Также см.: Ходасевич В. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 151–183, 348–378. ), специально предисловие не писал. В 1927 году он написал очерк, посвященный Николаю Гарину-Михайловскому, где вспомнил и Тейтеля – щедрого хозяина дома, в котором произошло знакомство двух писателей. Спустя десять лет после революции классик пролетарской литературы посвятил единственному некрещеному еврею на судебной службе в Российской империи несколько замечательных страниц, которые и стали предисловием к книге воспоминаний Тейтеля. Второе предисловие было написано 10 декабря 1928 года специально для немецкоязычного издания близким другом Тейтеля по эмигрантской жизни в Берлине Симоном Дубновым. В титуле предисловия указано, что оно адресовано западноевропейскому читателю. Соединив два знаковых имени эпохи на обложке, автор выигрывал сразу две читательские аудитории – немецко-еврейскую и русско-еврейскую. Таким образом, книга была адресована не тем, кто пытаясь разобраться в исторических ошибках прошлого, сходит с исторической сцены, а тем, кто только на нее вступает – молодому двуязычному сообществу мигрантов и немецкому сообществу, их энергии, их поиску смыслов жизни. Она была адресована, прежде всего, будущему русско-еврейской эмиграции в Германии. Она рассказывала о той России, которой более нет, о жизни в провинциальной России, традициях еврейских сообществ и о том, как много может сделать один человек, посвятив свою жизнь идеалам добра, действенной помощи и справедливости. По сути это была книги Жизни, написанная не ученым, а практиком. Лишенная назидательных наставлений, она следовала той линии, которую всю жизнь вел сам автор: своим примером зажигать сердца людей. Она учила понимать других и верить в то, что только в преемственности традиций и солидарности дающих с нуждающимися и есть историческая общность еврейского народа в России и на чужбине, а отношения людей разных нацинальностей только и возможны на основе принципов взаимоуважения, за которым будущее народов и государств.