Владимир Мавродин - Древняя и средневековая Русь

Как и древлянские, волынские курганы датируются IX–XII вв. и отражают, таким образом, не только эпоху существования племенных объединений, но и времена Киевской Руси.

Интересно отметить крайнюю бедность древлянских и волынских курганов. Не является ли это продолжением традиций «полей погребальных урн», подчеркивающим генетические связи русских племен Правобережья с их предками первых столетий нашей эры?

Имя волынян известно не только русской летописи. О нем («Валинана») как о «коренном» и могущественнейшем из всех славянских народов говорит в своих «Золотых лугах» («Промывальнях золота») Масуди и сообщает вслед за ним Ибрагим Ибн-Якуб. [176] Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. С. 135–137; Куник А. А . и Розен В . Известия Аль-Бекри и других авторов о Руси и славянах. Ч. I. Статьи и разыскания А. Куника и В. Розена // Зап. АН. Т. XXXIII. С. 46.

В «Золотых лугах», сочинении, относящемся к 943–947 гг., Масуди наряду с волынянами говорит о племени «Дулаба, царь же их называется Вандж — Слава» (Вячеслав?). Это племя соседит с волынянами («Валинана»), хорватами, сербами, богемцами (чехами), моравами, т. е. занимает земли на западе Восточной Европы. Упоминание одновременно дулебов и волынян у Масуди вполне понятно, если учесть, что оба названия встречаются и в нашей летописи: одно как древнее, племенное, сохранившееся, быть может, и позднее, хотя бы за частью населения Волыни, а другое — территориальное, политическое. Предположение некоторых исследователей, что Масуди имел в виду чешских дулебов, вряд ли обоснованно. Речь об этом была выше, и к этому вопросу мы еще вернемся.

О бужанах сообщает Географ Баварский: «Buzani (Busani) habent civitates ССХХХІ». У него же мы встречаем и волынян, именуемых « Velunzani ». [177] Землеписец Баварский (между 876–890) // Изв. ГАИМК; Шафарик П . Славянские древности. Т. II, кн. III. Прил. XIX. С. 70.

Древнее племенное название «дулебы» в IX–X вв., а быть может и ранее, начинает уступать свое место топическим и политическим именам: бужане, волыняне. М. С. Грушевский считает возможным говорить о наличии еще и племени лучан, о лучанах, получивших свое имя от Луцка, ставшего центром части Волынской земли. При этом наименование лучан он берет у Константина Багрянородного, где встречаются загадочные «Λενζενινοι» (Λενζανινοι). В них-то он и видит лучан. Позднее о них говорит в «Historia Роіоnіса» Длугош. Так же гипотетически Грушевский восстанавливает имя «червляне», происходящее от города Червеня, или Червня (ныне деревня Чермно к югу от Грубешова). А отсюда пошли названия «Червенские города» и «Червона Русь». Объединение Волынской земли происходило ранее всего вокруг Волыня, затем таким центром стал Червень и, наконец, Владимир. [178] Грушевский М. С . Ук. соч. С. 247–252.

Я не собираюсь отвергать гипотез М. С. Грушевского и считаю, что они имеют некоторое основание.

Еще дальше на запад лежала земля хорватов, упоминаемых в числе восточнославянских племен нашей летописью и Константином Багрянородным, говорящим о Белой Хорватии, граничащей с Венгрией, Баварией и Германией. [179] Известия византийских писателей о Северном Причерноморье // Изв. ГАИМК. Вып. 91. С. 11, 19 и сл.; Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку. Ук. изд. С. 12, 29, 44, 119.

К сожалению, ни точное местоположение земли хорватов, ни памятники материальной культуры ее населения нам неизвестны, и это дало повод М. С. Грушевскому усомниться в самом существовании восточных славянских хорватов и считать это имя топическим.

Излишняя осторожность М. С. Грушевского не облегчает, а затрудняет разрешение вопроса о хорватах. Константин Багрянородный говорит о том, что на Белую Хорватию (известную и нашей летописи) нападают печенеги, что на пограничье Белой Сербии есть «место, называемое Бойки ( Воїkі )», в которых нетрудно усмотреть карпатских бойков, взявших на себя топическое имя, являющееся следом пребывания здесь древних кельтов — бойев. Упорно говорит о хорватах и наша летопись. Все это, по-моему, является достаточным доказательством наличия где-то у Карпат русских хорватов, причем я совсем не собираюсь отрицать топический характер их наименования. [180] Грушевский М. С . Ук. соч. С. 252–257.

К югу от древлян и волынян обитали уличи (угличи, улучи, улутичи). Новгородская летопись, рассказывая о войне Игоря с уличами, сообщает: «И беша седяще Улице по Днепру въниз, и посем преидоша межи Бог и Днестр и седоша тамо». [181] Новгородская IV летопись. С. 27; см. также: ПСРЛ. Т. I. С. 5, 10; Т. VII. С. 269, 277; Т. IX. С. 26. Следовательно, в древности уличи жили на нижнем течении Днепра, занимая, очевидно, его правый берег. Ипатьевская летопись помещает уличей и тиверцев «по Бугу и по Днепру и приседяху к Дунаеви… оли до моря», [182] Ипатьевская летопись. С. 7. а Лаврентьевская «по Богу и по Днестру, приседяху к Дунаеви… оли до моря». [183] Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку. Ук. изд. С. 12.

Все указания летописи говорят о передвижении уличей с нижнего течения Днепра на запад. Чем объяснить это переселение?

Мне кажется, что оно было последним этапом передвижения антов на юго-запад, к Дунаю, в пределы Византийской империи. При этом отход уличей на запад ускорялся и напором печенегов, уже прочно обосновавшихся на левом берегу Днепра, и длительной борьбой с киевскими князьями, «примучивавшими» уличей. Если вчитаться в скупые свидетельства летописей, невольно обратишь внимание на длительную и ожесточенную борьбу, которую вели древляне и уличи с киевскими князьями. Отголоски этой борьбы попали в старинные предания, вроде черниговского сказания о князе Черном и о княгине Чорне, погибших в войне с древлянами, отразились в русских летописях различных редакций, говорящих о борьбе древлян и уличей с Аскольдом, Диром, Олегом и Игорем, в сказаниях о Мале, об Ольге, Люте Свенельдиче, Олеге Древлянском и т. д. Летопись как-то особо выделяет древлян и уличей и подчеркивает их враждебность Киеву. Не является ли это подтверждением высказанного нами предположения о передвижении с севера славянских племен лесной полосы?

Здесь, на юге и юго-западе, северные переселенцы встретили ожесточенное сопротивление со стороны древних обитателей Среднего и Нижнего Поднепровья, продолжавших свое медленное поступательное продвижение на юго-запад. Теперь оно ускорилось вследствие «примучивания» князей, хотя это и не имело такого значения, как натиск печенегов, вынудивших уличей уходить со степных просторов нижнего течения Днепра.

Куда же передвигались уличи? Несомненно, часть их ушла на Дунай, в Поднестровье, в районы будущей «Галицкой Украины», на территорию современной Бессарабии и Молдавии, часть их отходила на север, в районы верховьев Южного Буга и Днестра.