Борис Флоря - Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Ограниченный характер военных действий понятен: польско-литовское войско не покидало Москву, боясь утратить контроль над столицей [1283] Как писало само войско Сигизмунду III 23 февраля 1611 г., «nam zas dość nie wielkiej kupie dzielić się trudno»: Racz. Rkp. 33. K. 272. .

Развитие событий заставило в конце концов короля и его окружение внести изменения в свою политическую линию. После совещания короля и сенаторов [1284] Об этом совещании см.: Polak W. O Kreml… S. 249–250. в Москву в конце марта 1611 г. было направлено посольство во главе с племянником гетмана, Адамом Жолкевским. Послам предписывалось [1285] Текст инструкций см.: Racz. Rkp. 33. К. 290 v –292 v . заверить патриарха и бояр, а в случае необходимости выступить «на Лобном месте перед всем миром» с заявлением о том, что Сигизмунд III хочет только прекратить кровопролитие и установить мир в России. Они должны были убеждать, что король не хочет посягать на православную веру и не претендует на власть над Россией. Они должны были также объяснять, что король не может вывести войска из России, пока не прекратятся выступления Ляпунова и других «воров» и в стране не будет установлен порядок.

Во всем этом не было ничего нового. Как некоторые жесты, свидетельствующие о желании короля пойти навстречу просьбам бояр, следует рассматривать заверения послов, что король пришлет в Москву одного из членов сената, чтобы тот представлял нового государя до его приезда, и что в ближайшее время будет принято решение о созыве сейма.

Гораздо больший интерес представляет заключительный раздел инструкции, в котором в определенном противоречии с предшествующим текстом послы получали полномочия заявить, что, если «московский народ» захочет видеть на престоле кого-либо иного, а не Владислава, то король, если Речи Посполитой вернут отобранные в прошлом ее земли и возместят военные расходы, готов помочь русским в установлении такого порядка в их государстве, какого они сами желают.

Как видим, развитие событий заставило правящие круги Речи Посполитой серьезно задуматься над реальностью планов подчинения России и начать нащупывать иной путь установления отношений с восточным соседом, например с помощью заключения выгодного для Речи Посполитой договора. Замысел этот был в данных условиях мало реальным. Боярская дума, в контакт с которой должны были вступить послы, реальной властью в стране не обладала, а с восставшими послы дела иметь не могли. Восстание в Москве сделало миссию А. Жолкевского неактуальной еще до того, как он мог приступить к работе над поставленной перед ним задачей.

Сведения источников о положении в Москве во время и сразу после подписания августовского договора, приведенные в предшествующих разделах настоящей работы, показывают, что поддержка этого соглашения посадским населением Москвы и в то время была отнюдь не единодушной. Достаточно многочисленный слой людей готов был отдать предпочтение Лжедмитрию перед королевичем Владиславом. Когда в октябре 1610 г. были задержаны лазутчики Лжедмитрия II, у одного из них была обнаружена грамота Самозванца «до купцов и до миру», а другой сообщил, что видел в Калуге привезенные из Москвы «челобитные повинные из слобод» [1286] Scrutinium zdrady: Ibid. К. 255, 255 v . . То, что происходило в последующие месяцы, никак не могло способствовать росту симпатий населения столицы к польско-литовскому гарнизону.

А. Госевский отдавал себе отчет в том опасном положении, в котором оказалось его войско перед лицом большого и становившегося все более враждебным города. Как рассказывал А. Госевский на переговорах 1615 г. он, «учинивши совет с боярами на Москве, людей созывал многими разы на Лобно», призывая их сохранять спокойствие [1287] АЗР. Т. 4. С. 483. . Уговорами, дело, конечно, не могло ограничиться. О других принятых мерах можно узнать из записок офицера гарнизона С. Маскевича. Как он сообщает, А. Госевский еще до начала восстания, «по совету расположенных к нам бояр» (тайных сторонников Сигизмунда III), поспешил разослать находившиеся в столице стрелецкие войска по разным городам, чтобы польско-литовский гарнизон остался единственной серьезной военной силой в Москве [1288] Moskwa w rękach… S. 176. . Посадскому населению было велено под угрозой смертной казни сдать оружие, и стража, стоявшая у ворот день и ночь, осматривала все возы, чтобы на них не провезли в город оружие. Пытавшихся это сделать карали смертью [1289] Ibid. S. 178. Рассказ С. Маскевича «Новый летописец» дополняет важной деталью: «…и решотки по улицам все посещи повелеша». .

Напряжение постепенно нарастало. «На торгу» рыбу, мясо и другие продукты продавали «литовским людям» по все более высокой цене. В «тесных местах» в Деревянном городе начались нападения на отдельных солдат и офицеров [1290] АЗР. Т. 4. С. 483. Ср.: Moskwa w rękach… S. 87. . Особенно сильное беспокойство охватывало польско-литовское войско, когда в Москве на большие праздники собирались массы народа из округи и других городов. Как отмечено в записках С. Маскевича, от Рождества до Крещения все войско стояло в полной боевой готовности, не расседлывая коней [1291] Moskwa w rękach… S. 179. .

Эти свидетельства польских участников событий могут быть дополнены рассказом ранее служившего Лжедмитрию ІІ немецкого офицера К. Буссова, который в первые месяцы 1611 г., по-видимому, находился в Москве [1292] Смирнов И. И. Конрад Буссов и его хроника // Буссов К. Московская хроника. 1584–1613. М.; Л., 1961. С. 31–33. . По словам К. Буссова, первое выступление москвичей с протестом против бесчинств польско-литовских солдат и с требованием, обращенным к А. Госевскому и ротмистрам (как лицам, скрепившим свои подписями августовский договор), чтобы они либо «в кратчайший срок добились приезда избранного царя», либо покинули Москву, имело место уже 25 января [1293] Буссов К . Московская хроника… С. 181. . Некоторое успокоение наступило после того, как Госевский обещал «написать его величеству и попросить, чтобы молодой государь был направлен сюда как можно скорее», а затем зачитал московскому «миру» «письмо о том, что его величество избранный царь скоро прибудет в Москву» [1294] Там же. С. 182. . Однако, поскольку за этими заявлениями не последовало никаких реальных шагов, недовольство снова стало возрастать.

Особенно отрицательную реакцию москвичей, по сообщению Буссова, вызвали меры, принятые польско-литовским гарнизоном для обеспечения своей безопасности. Жители столицы говорили, что поведение солдат показывает, что они «хотят подчинить» их «и властвовать» над ними. «Мы действительно избрали польского государя, но не для того, чтобы каждый простой поляк был господином над нами и нам, московитам, пришлось бы пропадать, а для того, чтобы каждый у себя оставался хозяином». Стали раздаваться и такие высказывания об избранном царе, что «если уж он до сих пор не приехал, так пусть и вовсе не является» [1295] Там же. . 13 февраля произошли столкновения между солдатами гарнизона и продавцами хлеба на торгу на берегу Москва-реки, и Госевскому с трудом удалось предотвратить перерастание начавшихся беспорядков во всеобщее восстание [1296] Там же. С. 183–184. .