Борис Флоря - Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Вместе с тем при проектировании будущего обширного политического целого, в состав которого могли бы войти и Россия, и Речь Посполитая, с неизбежностью должен был возникнуть и возник вопрос о том, каково будет место русского дворянства в этом новом политическом целом. Обсуждение этого вопроса уже в конце 80-х гг. XVI в. показало, что польско-литовские политики не склонны признавать за русским дворянством равных со шляхтой политических прав. Вопрос о создании общего для обоих государств парламента-сейма, в котором бы на равных основаниях участвовали дворяне из обеих стран, даже не обсуждался. Русские дворяне могли бы быть уравнены с польско-литовской шляхтой « только in privatis, non in publicis », т. е. им была бы обеспечена неприкосновенность личности и имущества, но не право участия в решении политических вопросов. Русские дворяне не могли бы участвовать в выборах будущего монарха и обязаны были бы оказывать помощь Речи Посполитой в случае войны, в то время как Речь Посполитая была бы свободна от таких обязательств по отношению к России [162] Там же. С. 177–178. . Такой тип отношений между Россией и Речью Посполитой в будущем можно было бы определить как «неравноправную унию», когда Россия была бы подчинена власти правителя, избиравшегося польско-литовским дворянством и распоряжавшегося людскими и материальными ресурсами России в своих интересах.

Черты такого типа будущих отношений могут быть прослежены при анализе проекта соглашения между государствами, который привезло в Москву в 1600 г. посольство во главе со Львом Сапегой. Проект предусматривал, что польско-литовский трон оставался бы выборным и в случае смерти короля царь мог бы участвовать в избирательной кампании наравне с другими кандидатами, в случае же бездетности царя польский король после его смерти должен был автоматически занять русский трон [163] Там же. С. 259–260. .

При анализе разных аспектов отношения польско-литовского общества к России следует обратить внимание на еще один компонент, становившийся все более существенным по мере того, как правящая элита Речи Посполитой подпадала под влияние идеологии Контрреформации: она все более активно стала добиваться возможности пропаганды на территории России единственно истинной католической религии. Так, уже в так называемых «Кондициях московских» — перечне условий, которые польско-литовская шляхта хотела предложить Федору Ивановичу, выдвинувшему в 1587 г. свою кандидатуру на польский трон, царю предлагалось принять католическую веру, а на переговорах с русскими послами во время выборов ему предлагалось и осуществить унию церквей [164] Там же. С. 174–175. . А проект соглашения между государствами, представленный на обсуждение царя и его советников в 1600 г., уже предусматривал, что польско-литовским шляхтичам, которые приобретут земли в России, должно быть предоставлено право строить на них «костелы», при которых могли бы быть устроены школы и коллегии для обучения местной молодежи [165] Там же. С. 256. . Рост внимания польско-литовских политиков к этому аспекту русско-польских отношений был связан, как представляется, с заключением в 1596 г. Брестской унии и последовавшими за этим событиями. Уния православной киевской митрополии с католической церковью, которая должна была, по мысли короля и его советников, укрепить единство государства, стала, напротив, источником внутренних конфликтов, когда отказавшееся принять унию православное население восточных областей Речи Посполитой стало искать поддержки и помощи в России. Принятие населением России католической религии привело бы к окончательному решению и этой проблемы.

К началу XVII в. все предпринимавшиеся действия не привели к каким-либо конкретным результатам. Русские правители отклоняли предлагавшиеся им проекты соглашения и вели политику, ограждавшую русское общество от каких-либо широких контактов с польско-литовской шляхтой и от католической пропаганды. Так обстояло дело в конце 1603 г., когда в Речи Посполитой появился Самозванец, выдававший себя за сына Ивана IV царевича Дмитрия, законного наследника русского трона.

Эпопея Лжедмитрия I и история его отношений с правящими кругами Речи Посполитой детально рассмотрена в целом ряде исследований [166] Pierling P. Rome et Demetrius d'apres des documents nouveaux. Paris, 1878; Hirschberg A . Dymitr Samozwaniec. Lwów,1898; Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века. Л., 1985; Ульяновский В. И. Российские Самозванцы: Лжедмитрий I. Киев,1993; Он же . Россия в начале Смуты: Очерки социально-политической истории и источниковедения. Киев, 1993. . Это позволяет коснуться истории этих отношений лишь в той мере, в какой это необходимо для освещения предмета данного исследования.

Хорошо известно, что во время своего пребывания в Речи Посполитой Самозванец сумел обеспечить себе поддержку папского нунция в Польше К. Рангони и короля Сигизмунда III. Король дал свое разрешение будущему тестю Лжедмитрия I сандомирскому воеводе Ю. Мнишку и группе связанных с ним шляхтичей собрать войско для похода в Россию, чтобы поддержать попытку Самозванца занять русский трон. Трудно охарактеризовать это иначе, как слабо замаскированную попытку вмешательства Речи Посполитой в русские внутренние дела. Исследователи с основанием рассматривают эти события как начало польско-литовской интервенции в России.

Заслуживает особого внимания вопрос, какие цели преследовал король и круг его близких советников, оказывая поддержку претенденту на русский трон. Ответ на этот вопрос дает анализ «кондиций» — условий, поставленных королем Лжедмитрию I весной 1604 г., которые Самозванец обязался исполнить [167] Кондиции царевичу от короля Сигизмунда: Александренко В. Н . Материалы по Смутному времени на Руси XVII в. // Старина и новизна. М., 1911. Кн. 14. С. 443–444. .

Во-первых, в благодарность за оказанную помощь Лжедмитрий должен был передать Речи Посполитой часть Северской земли и Смоленщины — тем самым значительная часть территорий, являвшихся предметом спора между государствами, вернулась бы под власть польского короля. Кроме того, «царевич» обязался разрешить строить в России костелы и допустить туда иезуитов для проповеди католического вероучения. Но, пожалуй, наиболее важным явилось обязательство соединить Россию и Речь Посполитую «вечной унией». Что имеется здесь в виду, позволяет выяснить обращение к инструкциям посольства во главе с М. Олесницким и А. Госевским, направленного в Россию в феврале 1606 г., когда Лжедмитрий уже утвердился на русском троне [168] Текст условий «унии» см.: Muzeum Narodowe w Krakowie. Oddział: Zbiór Czartoryskich (далее — Czart.). Rkp. 2101. K. 33–40 (рукопись представляет собой книгу посольскую Литовской Метрики — государственного архива Великого княжества Литовского, которая каким-то образом оказалась в частном собрании). . Послы должны были добиваться одобрения (с некоторыми изменениями) того проекта соглашения между Россией и Речью Посполитой, который возил в 1600 г. в Москву Лев Сапега и который отказался принять Борис Годунов.