Игорь Тюменцев - Смутное время в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия II

В течение двух последующих дней состоялись встречи Лжедмитрия II c Ю. Мнишком 5 (15) сентября и М. Мнишек 6 (16) сентября 1608 г. [922] Sapieha J.P . Op. cit. S. 184–185. Очевидцы — секретари Я. Сапеги — с некоторой издевкой записали в Дневнике, что 5 (15) сентября 1608 г. воевода « во второй раз ездил к самозванцу познавать тот это или не тот » (выделено нами. — И.Т .) [923] Ibid. . Автор поздних записок, приписываемых М. Стадницкому, нарисовал душещипательную картину воссоединения царской семьи. Самозванец и М. Мнишек будто бы при встрече бросились друг другу в объятия, обливаясь слезами от счастья [924] История Дмитрия Московского и Марины Мнишек. С. 182. . Секретари Я. Сапеги, описывая свидание М. Мнишек с Лжедмитрием II по горячим следам событий, подметили, что «царица» не очень хотела приветствовать «мужа» и явно не была рада его приезду [925] Sapieha J.P. Op. cit. S. 185. . По словам М. Мархоцкого, Мнишки своим поведением нанесли много вреда движению самозванца, умножив сомнения в том, что Лжедмитрий II не прежний «царь Дмитрий» [926] Marchocki M . Op. cit. S. 39. . Чего стоит один рассказ К. Буссова о молодом польском дворянине, который предупредил М. Мнишек из рыцарских побуждений, что «царь Дмитрий» не тот, за кого себя выдает, и за это поплатился жизнью [927] Буссов К. Указ. соч. С. 152. .

Происходящее в Тушине не осталось незамеченным в Москве. 16 (26) августа 1608 г. Р. Ружинский получил Грамоту, написанную от имени боярина кн. Ф.И. Мстиславского как бы в ответ на его апрельское воззвание, в которой московские власти решительно потребовали выдать властям проходимца и в соответствии с договором между государствами покинуть Россию [928] Письмо боярина кн. Ф.И. Мстиславского с товарищами кн. Р. Ружинскому и польским воинам 16 (26) августа 1608 г. // Чтения в Обществе истории и древностей Российских при Московском университете (ЧОИДР). 1847. (Год третий). Ч. 2. С. 9–10; Карамзин Н.М . Указ. соч. Т. 12. Прим. 207. , но их требования нимало не беспокоили Р. Ружинского и его товарищей, не собиравшихся соблюдать условия русско-польского договора. Поняв это, В. Шуйский от имени бояр предложил наемникам провести переговоры [929] Sapieha J.P. Op. cit. S. 185–186; Немоевский С. Указ. соч. С. 281. . С. Немоевский, находившийся в то время в Москве, узнал, что утром 7 (17) сентября 1608 г. стороны обменялись заложниками: в Москву приехали полковники И. Заруцкий и А. Лисовский, в Тушино отправились боярин А.В. Голицын, окольничий И.Ф. Колычев, думный дворянин В.Б.Сукин и думный дьяк В.Г. Телепнев [930] Немоевский С. Указ. соч. С. 281. . Тушинцев на переговорах представляли Ю. Мнишек, Р. Ружинский, А. и К. Вишневецкие. Состав московской делегации, вероятно, был не менее представителен, но в источниках упоминаются только стольники В.И. Бутурлин и С.В. Прозоровский [931] Sapieha J.P. Op. cit. S. 186. . Переговоры велись в течение дня до самого вечера. Я. Сапега в собственноручной приписке в записи Дневника за 7 (17) сентября 1608 г. указал, что они закончились безрезультатно [932] Там же. . С. Немоевский также не смог разузнать ничего определенного, однако отметил, что среди народа пополз слух, что Ю. Мнишек домогается для своей дочери вдовьего удела и известных городов [933] Немоевский С. Указ. соч. С. 282. . Приверженцы В. Шуйского, по всей видимости, таким образом пытались дискредитировать самозванца и Мнишков и тем самым ослабить последствия впечатления, которое произвело на москвичей появление М. Мнишек в лагере самозванца [934] Там же. . Наемники, судя по всему, в очередной раз предложили москвичам принять «чудом спасшегося царя Дмитрия».

Переговоры показали, что тушинцам не удалось ввести в заблуждение москвичей и что впереди новые бои с правительственными войсками. Это, по всей видимости, заставило наемников, наконец, договориться между собой. Марина Мнишек 10 (20) сентября 1608 г. публично въехала в стан Лжедмитрия II и стала жить с ним как законная жена [935] Sapieha J.P. Op. cit. S. 187. . Гордая полячка, чтобы вновь стать Московской царицей, согласилась вступить в тайный брак со шкловским бродягой. Ю. Мнишек получил от Лжедмитрия II Грамоту, в которой царик обещался сразу после взятия Москвы выдать «тестю» в благодарность за помощь 300 тыс. рублей [936] Жалованная грамота Лжедмитрия II Ю. Мнишку 4 (14) октября 1608 г. // СГГ и Д Ч. 2. № 164. С. 340–341. . Во время банкетов 13 (23) и 15 (25) сентября 1608 г. Р. Ружинский и Я. Сапега в присутствии И. Заруцкого, Б. Ланцкоронского, Я. Стравинского и других наемников публично поклялись не замышлять ничего худого друг против друга и обменялись саблями [937] Sapieha J.P. Op. cit. S. 187. . Я. Сапега был признан вторым гетманом самозванца и вместе с Р. Ружинским и И. Заруцким составил триумвират, возглавивший движение самозванца. Лжедмитрий II уравнял инфляндских солдат в правах с ветеранами движения, но за это они отказались от своего первоначального плана взять в приставства Рязанскую и Северские земли в случае задержки жалования. Им, судя по последующим действиям, предстояло захватить для этого Замосковье и Поморье [938] Sapieha J.P . Op. cit. S. 187. . Триумвират вновь попытался заручиться поддержкой Сигизмунда III. 10 (20) сентября 1608 г. к королю выехал М. Олесницкий с вестью о воссоединении «царской семьи» и очередными предложениями возобновить отношения, прерванные после переворота 17 (27) мая 1606 г. [939] Ibid. S. 186–187. За эту услугу Лжедмитрий II, как установил А. Гиршберг, пожаловал каштеляна Малагожского г. Белой [940] Гиршберг А. Марина Мнишек. М., 1908. С. 99. .

Действия Мнишков и посла М. Олесницкого продемонстрировали московскому руководству, что перемирие, подписанное 17 (27) июля 1608 г., близко к срыву. Василий Шуйский, осознав свою ошибку, совершил крутой поворот во внешней политике. Не надеясь справиться с самозванцем собственными силами, он принял предложения о помощи, которые ему неоднократно давал шведский король Карл IX в обмен на территориальные уступки. Историки разошлись в оценках нового курса. Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев и Н.И. Костомаров считали союз со шведами выгодным для России [941] Карамзин Н.М . Указ. соч. Стб. 172, 175, 250; Соловьев С.М . Указ. соч. С. 490; Костомаров Н.И . Указ. соч. С. 380. . Д. Бутурлин, С.Ф. Платонов, И. Шепелев пришли к выводу, что он обернулся для России новыми бедами, дав повод полякам для вторжения и создав условия для шведской интервенции [942] Шепелев И.С . Указ. соч. С. 445–446. . Предложенные исследователями трактовки событий нуждаются в уточнениях.

Источники свидетельствуют, что царь, отправив своего племянника кн. М.В. Скопина-Шуйского в Новгород Великий для переговоров со шведами [943] Белокуров С.А. Разряды. С. 14, 48, 123, 162, 187, 254. , продолжал неукоснительно соблюдать достигнутое соглашение с поляками, несмотря на его явный срыв со стороны Мнишков и М. Олесницкого. Последняя партия пленных поляков и литовцев, в числе которых был С. Немоевский, в точном соответствии с договором выехала на родину 8 (18) октября 1608 г. [944] Немоевский С. Указ. соч. С. 267–290; Рожнятовский А. Указ. соч. С. 122–126. Поведение послов и А. Гонсевского, С. Витовского, Я. Друцкого-Соколиньского, как видно, убедило царя, что официальные круги Речи Посполитой по-прежнему не хотели иметь дело с самозванцем и происшедшее целиком и полностью — затея Мнишков, вероятно, поэтому Василий Шуйский продолжил дипломатическую игру с руководством Речи Посполитой, в контексте которой контакты с Карлом IX — дядей Сигизмунда III и его злейшим врагом по замыслу московских политиков — должны были побудить поляков со своей стороны соблюдать достигнутое соглашение. Просчет Василия Шуйского, как нам кажется, заключался не в том, что он совершил крутой поворот во внешней политике, разорвав отношения с поляками в пользу шведов, а в том, что не разобрался, что в лице А. Гонсевского и других пленных поляков, не присоединившихся к Мнишкам, приобрел злейших врагов, для которых договор о перемирии являлся всего лишь пропуском на родину и которые сделали все, чтобы помочь Сигизмунду III и партии войны подготовить вторжение в Россию.