Игорь Сенченко - Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории

В 1817 г. в Омане побывал английский путешественник Джон Джонсон . Делясь впечатлениями о Маскате, писал, что жара там летом стояла такая, что жители покидали город и перебирались в окрестности, поближе к пальмовым рощам, где разбивали шатры и проводили в них лето, коротая время по вечерам за дружеской беседой с чашкой кофе. Даже правитель Омана, замечает он, и тот оставлял столицу, и переселялся в Барку.

Поведал Джон Джонсон и о жизни рабов в Омане. Завозили их туда работорговцы, и довольно долго, надо сказать, на судах под француским флагом, дабы избежать задержания сторожевыми кораблями англичан. За разрешения на право пользования французским флагом, которые они получали во французском консульстве в Омане, либо же в Джибути, подвластном тогда Франци, платили ежегодные сборы.

В 1820–1829 гг. Бомбейское морское ведомство организовало несколько исследовательских экспедиций в Персидский залив. Был среди их участников-офицеров и лейтенант Уайтлок, неплохо, к слову, знавший арабский язык и рассказавший в своих воспоминаниях об арабах Оманского побережья . Отзывается о них как о людях гостеприимных и отважных, но в то же время – и как о лихих пиратах. Пишет, что совершали они морские набеги, дерзкие и грабительские, не только на торговые суда, но и на города, и села в прибрежных частях Аравии и Персии, Индии и Восточной Африки. Добычу, захваченную ими, включая, порой, и сами суда, дабы востребовать потом с торговцев выкуп за них, свозили и перегоняли в их «гнезда пиратские», свитые в гаванях и бухтах вдоль побережья от Ра’с-эль-Хаймы до Абу-Даби. Потому-то и именовалась земля та среди мореходов и торговцев «обителью пиратской».

Жители тех мест, повествует лейтенант Уайтлок, особенно арабы Ра’с-эль-Хаймы, племена кавасим , издавна занимались морским разбоем и грабежом, и потому само слово « кавасим » стало у англичинан синонимом слова «пират».

К сведению читателя, разбойничья флотилия этого племенного союза, по словам упоминавшегося уже нами У. Худа, состояла из 60 больших и 900 малых парусных судов. Некоторые из них имели на вооружении до 40 орудий и экипаж в 300 матросов (численный состав всей флотилии доходил до 19 000 человек).

Интересные воспоминания о Маскате, Оманском побережье и об Ормузе первой половины XIX века оставил Джеймс Фрейзер (1738–1856). В начале 1821 г., находясь в Бомбее, он познакомился с доктором Эндрю Джуксом, назначенным вскоре главой миссии Ост-Индской компании для проведения коммерческих переговоров в Персии. Он-то и предложил Джеймсу войти в состав этой миссии. К тому времени Джеймс Фрейзер довольно долго уже пробыл в Индии, куда приехал из Шотландии (1813). Успел поработать и торговым представителем одной фирмы в Каликуте (Калькутте), и поучаствовать в научной экспедиции, организованной его братом, Уильямом Фрейзером, в целях поиска истоков рек Ганга и Джамны. Предложение, сделанное ему, Джеймс Фрейзер принял охотно.

Судно «Френсис Варден», на борту которого находилась миссия Ост-Индской компании, вышло из Бомбея 14 мая 1821 года. По пути в Персию побывало в нескольких портах Омана, в том числе в Маскате. О впечатлениях об этом городе Джеймс Фрейзер поведал в своем увлекателном сочинении «Описание путешествий в Хорасан в 1821 и 1822 гг.». К побережью Омана, сообщает он, судно подошло 5 июля 1821 г., и бросило якорь у мыса Ра’с-эль-Хадд (Мыс оконечности земли). Там располагался небольшой одноименный городок. Заложили его в целях защиты земель Омана от набегов со стороны моря.

8 июля их шхуна вошла в живописную бухту, на берегу которой красовался древний город Маскат. Самым большим зданием в нем был стоявший у воды дворец правителя Омана. На северо-западной стороне города, на скале, возвышался форт с несколькими сторожевыми башнями, соединенными между собой высокой оборонительной стеной с 2–3 батареями орудий на ней. Напротив этого форта располагался еще один. Первый из них назывался Великолепный (Джалали), а второй – Превосходный (Камали [речь идет о форте Мирани]). Скалы, свисавшие над бухтой, рассказывает Дж. Фрейзер, венчали небольшие, но довольно мощные фортификационные сооружения со сторожевыми башнями. Население города насчитывало 10-12 тыс. человек, в том числе около 1 тысячи индусов, выходцев из Катча и Гуджарата [18] Frazer, James B., Narrative of a Journey into Khorasan in the Years 1821 and 1822, London, 1825, p. 67. . Улочки Маската «кишмя кишели рабами», рослыми, как на подбор, и крепко сложенными.

Ведя речь о местных женщинах, Дж. Фрейзер отмечает, что сказать что-либо конкретно об их внешности он не может, так как с головы до ног их «укрывали длинные черные покрывала, служившие им и мантией, и паранджой одновременно». Походили они на «монахинь, покинувших свои кельи».

Повествуя о проживавшей в Маскате общине индусов, Дж. Фрейзер говорит, что, учитывая ее весомые роль и место в торговле Омана с Индией, владыка Омана взял даже купцов-индусов под личную опеку и защиту. Им разрешалось свободно исполнять свои религиозные обряды и иметь собственные храмы, посвященные в том числе богине Кали Деви, убившей, как гласят легенды, шайтана. Службу, вместе с тем, надлежало проводить в них «без лишнего шума», как подчеркивалось в указе правителя. Двумя влиятельными артелями торговой общины индусов в Маскате Дж. Фрейзер называет ювелиров из клана джейнитов и ростовщиков из касты банйанов .

Центром коммерческой деятельности купцов-индусов на Оманском побережье считался тогда Матрах, небольшой, в описании Дж. Фрейзера, городок вблизи Маската. Там они держали торговые ряды, меняльные конторы, отделения «денежных домов» (ссудных контор) и ювелирные мастерские.

Маскат, замечает Дж. Фрейзер, – одно из самых «облюбованных мореходами» мест на всем Аравийском побережье. Здесь они пополняют запасы воды и продовольствия. В горных районах Омана – множество финиковых рощ, фруктовых садов и виноградников. Оттуда в Маскат регулярно подвозят свежие фрукты: виноград, белый и черный; персики и плоды манго, сладкие и сочные; гранаты и лимоны; и, конечно же, финики. Они в Омане – в изобилии, восклицает Фрейзер.

Маскат, продолжает он, богат рыбой. Сортов ее в прибрежных водах столько, что и не счесть. Есть устрицы, мелкие, правда, но вкусные. Рынки отменно снабжаются мясом. Коз в этой стране – бесчисленное множество. Коровы – двугорбые, молока дают много. Масло – в избытке, и разных сортов. Домашний скот в окрестностях городов, где пастбищ недостает, кормят сушеной рыбой, слегка приправленной истолченными в порошок финиковыми косточками. Много домашней птицы. Быстро портящиеся продукты – рыбу, мясо, фрукты и овощи – поставщики, имеющие на то специальные разрешения от городских властей, завозят на рынки Маската ежедневно. Сбывают оптом, владельцам лавок. Что не удается реализовать в течение дня, распродают по вечерам, по минимально низким, символическим, можно сказать, ценам; и только в специально отведенных для этого местах, за городской стеной [19] Там же. С. 9, 10. .