Александр Зданович - Тайные службы России : структуры, лица, деятельность [учебное пособие]

Так, слабым местом в работе фронтовых органов контрразведки было отсутствие должного контроля за соблюдением режима секретности при ведении радио и телефонных переговоров. Как следует из воспоминаний бывшего руководителя австрийской военной разведки времен Первой мировой войны М. Ронге, большую часть важной разведывательной информации о расположении российских войск, планах командования его подчиненные добывали, прослушивая и расшифровывая радиообмен между штабами.

Начиная с 1915 г. в русской армии стали отмечаться случаи добровольной массовой сдачи в плен. Это позволяло разведорганам противника путем опроса военнопленных получать обширную и достоверную информацию о частях и соединениях русской армии. Контрразведывательные отделения фактически не участвовали в борьбе с этим негативным явлением, а военное командование пыталось предотвратить случаи сдачи в плен путем открытия артиллерийского огня или преданием задержанных дезертиров-перебежчиков военно-полевому суду.

Недостаточное внимание уделяла русская контрразведка и противодействию подрывной идеологической работе разведслужб противника. Между тем, офицеры германской разведки пытались организовывать в 1916–1917 гг. «братания» русских и германских солдат, распространяли среди русских военнослужащих литературу, листовки с призывами к свержению самодержавия, и т. п.

После Февральской революции 1917 г. и ликвидации политической полиции были отмечены попытки возложить дополнительно на органы военной контрразведки функции ведения политического сыска. В частности, летом 1917 г. Временное правительство активно привлекало КРО штаба Петроградского военного округа к работе по партии большевиков. Чины КРО с приданными им командами произвели многочисленные аресты членов РСДРП(б), участвовали в розыске В. И. Ленина. Однако в целом для системы контрразведывательных органов подобное положение не было характерным, и попытки навязать военной контрразведке функции политического сыска негативно воспринимались ее сотрудниками.

На рубеже XIX–XX вв. наиболее масштабную разведывательную работу за рубежом осуществляло МИД России. Формы и методы сбора его сотрудниками интересующей информации весьма отличались в зависимости от существовавшего в конкретной стране контрразведывательного режима.

Так, в ряде стран — в Германии, Турции — ведение разведки осуществлялось с помощью агентуры из числа иностранцев, а также доверительных и оперативных связей. В других государствах, например, в союзной Франции, главы российских дипломатических представительств устанавливали доверительные отношения с руководителями МИД и других ведомств страны пребывания, что позволяло получать интересующие сведения, не прибегая к использованию негласной агентуры. Подавляющая часть добывавшейся по каналам МИД разведывательной информации носила политический характер и позволяла правительству России отслеживать развитие политической ситуации в той или иной стране. Накануне и в ходе Первой мировой войны особый интерес представляли сведения о Германии и союзных с ней государствах.

Значительные усилия предпринимал МИД России по перехвату, перлюстрации и дешифровке дипломатической почтовой и телеграфной переписки посольств, консульств и других дипломатических представительств. В этой работе участвовал не только центральный аппарат МИД, но и российские посольства за рубежом.

Дешифровкой перехваченных сообщений, а также изготовлением шифров для российских учреждений занимался Цифирный комитет МИД, который поддерживал рабочие связи со своими коллегами в Особом отделе Департамента полиции МВД и Военном министерстве. Только в 1913–1914 гг. сотрудники МИД расшифровали 2 939 телеграмм из переписки государств — потенциальных противников, в том числе: 569 австрийских, 171 германских, 246 болгарских, 181 из Турции.

После Октябрьской революции 1917 г. деятельность прежнего МИДа оказалась парализованной, а чиновники уволены. Та же участь постигла зарубежные представительства, что привело к сворачиванию разведывательной работы по линии сбора политической информации.

Военное министерство для получения интересующих сведений первоначально ограничивалось периодическим направлением в те или иные страны специальных военных уполномоченных. Позднее их стали именовать военными агентами (атташе).

Военные агенты в большинстве случаев прикомандировывались к российским посольствам или консульствам и выполняли свои задачи в тесном контакте с дипломатическими работниками. В число интересовавших российский Генеральный штаб сведений входили: организация, состав и расположение сухопутных и морских вооруженных сил; состояние и устройство крепостей; мобилизационные ресурсы той или иной страны.

Сбор данных осуществлялся путем личного наблюдения, изучения военной литературы и периодической печати, в процессе общения с иностранными военнослужащими, во время присутствия на маневрах, парадах и т. п. По мере необходимости военные агенты прибегали и к услугам тайной агентуры.

К середине XIX в. присутствие российских военных агентов в таких столицах как: Париж, Лондон, Берлин, Вена, Стамбул стало постоянным. В страны, где официальное нахождение российских военных агентов было невозможным, направляли так называемых «негласных военных агентов». В целях конспирации по согласованию с МИД их в некоторых случаях назначали на должности гражданских служащих российских дипломатических представительств.

Как показала русско-японская война 1904–1905 гг., уровень работы российской военной разведки оставлял желать лучшего. Главный штаб, организовывавший накануне войны разведку на территории Японии посредством военных агентов, не смог получить до начала военного конфликта достоверные данные о численности и вооружении японской армии, планах использования военно-морского флота и сухопутных сил.

Слабо была поставлена разведывательная работа и непосредственно в ходе войны. На театре военных действий были развернуты разведывательные отделения штаба Главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке, а также штабов 1-й, 2-й и 3-й Маньчжурских армий. Однако малочисленные отделения, не располагавшие профессионально подготовленными со знанием восточных языков кадрами, явно не справлялись со своими задачами. Попытки наладить агентурную разведку посредством вербовки и последующей заброски в расположение японских войск местных жителей («агентов-ходоков») часто заканчивались неудачей. Так, в период с марта по сентябрь 1904 г. разведывательным отделением штаба 3-й Армии в тыл к японцам был заброшен 121 агент, из них возвратилось 56 человек, которые в массе своей не доставили ценных сведений о противнике.