Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

На рубеже 1964–1965 гг. казалось, что советская дипломатия взяла тайм-аут в берлинских делах. Однако вскоре разразился «малый берлинский кризис» 1965 года. Он показал, что Западный Берлин по-прежнему представляет собой мину замедленного действия, готовую взорваться в любой момент, поставив под угрозу мир и безопасность в Европе. В результате «малого кризиса» ни одна из сторон не изменила своих позиций и не добилась серьезных преимуществ в западноберлинском вопросе. Складывалась своеобразная патовая ситуация: ни один из участников «берлинской партии» не мог переломить игру в свою пользу.

После «малого кризиса» с середины 1965 г. обстановка вокруг Западного Берлина несколько успокоилась. Такая ситуация сохранялась до конца 1966 г. В это время советская дипломатия на западноберлинском участке противостояния Востока с Западом вела «позиционную борьбу» против всех форм федерального присутствия в городе. Особенно активно СССР выступал против распространения на Западный Берлин международных договоров и соглашений ФРГ. Молчаливое согласие Советского Союза с такой практикой означало бы признание им распространения юрисдикции ФР на Западный Берлин. Трудность здесь, однако, заключалась в том, что некоторые европейские социалистические страны ради расширения торгово-экономических связей с ФРГ готовы были закрывать глаза на распространение их соглашений с Федеративной Республикой на Западный Берлин.

В декабре 1966 г. важнейшим новым фактором в западноберлинском вопросе стало создание в ФРГ правительства «большой коалиции» с участием ХДС/ХСС и СДПГ, в котором Брандт занял должности вице-канцлера и министра иностранных дел. Советское посольство в ГДР не раз отмечало, что политика «малых шагов» Брандта является для СССР более приемлемой по сравнению с курсом ХДС, направленным на дальнейшую интеграцию Западного Берлина в состав ФРГ.

Тем не менее высшее советское руководство настойчиво повторяло, что заявления правительства «большой коалиции» о «новой восточной политике» и стремлении к нормализации отношений с СССР и его союзниками — это всего лишь пустые слова, не подкрепленные конкретными делами. В число упреков в адрес федерального правительства в 1967–1968 гг. неизменно входил упрек в том, что Бонн «предъявляет притязания на Западный Берлин, хотя он не имеет никакого отношения к ФРГ».

Для советской дипломатии проблема все больше сводилась к тому, чтобы минимизировать федеральное присутствие в Западном Берлине и не допускать каких-либо проявлений его «принадлежности» к ФРГ. На первом месте здесь стояла задача, заключавшаяся в том, чтобы не допустить проведения в Западном Берлине крупномасштабных политических акций ФРГ.

На рубеже 1967–1968 гг. СССР и особенно ГДР активизировали действия, направленные на дискредитацию и подрыв политики ФРГ в Западном Берлине. При этом советская дипломатия ссылалась на то, что в течение 1967 г. масштабы «незаконной деятельности» ФРГ в Западном Берлине систематически расширялись. К такой деятельности посольство СССР в ГДР относило заседания федерального правительства, совещания чиновников, подготовку к переводу в Западный Берлин ряда учреждений, в частности, к созданию в городе постоянной резиденции канцлера ФРГ. Все это, по мнению советских дипломатов, было проявлением стремления окончательно интегрировать Западный Берлин в состав западногерманского государства и подорвать возможную разрядку напряженности в Центральной Европе. Они считали также, что ФРГ пыталась путем проведения акций явочного характера изменить в свою пользу существовавший статус Западного Берлина. Представители СССР неоднократно подчеркивали, что Советский Союз не допустит ни присоединения в какой-либо форме Западного Берлина к Федеративной Республике, ни его использования в целях, не совместимых с интересами нормализации обстановки в Европе. При этом речь шла о «нормализации обстановки», естественно, в советском понимании смысла этих слов.

Вскоре «надлежащий отпор» действиям ФРГ в Западном Берлине дала ГДР. Меры, предпринятые по согласованию с СССР ее руководством в марте — июне 1968 г., особенно введение 11 июня паспортно-визового режима на транзитный проезд через территорию ГДР для граждан ФРГ и жителей Западного Берлина, получили название «заградительных мероприятий». Они вызвали острую критику в ФРГ и Западном Берлине, как и в средствах массовой информации западных держав. Однако правительства США, Англии и Франции ограничились только формальными протестами против этих мероприятий.

«Заградительные мероприятия» ГДР нельзя назвать даже «миниблокадой» Западного Берлина. Они не затрагивали права трех держав в этом городе. Порядок транзита военных грузов и персонала их гарнизонов в Западном Берлине оставлялся прежним. Тем не менее, это был удар по политическим интересам США, Англии и Франции и в еще большей мере по позициям ФРГ в Западном Берлине. Наносился этот удар силами Восточного Берлина. Советская дипломатия оставалась во втором эшелоне атаки.

1969-й год во многом стал переломным в развитии ситуации вокруг Западного Берлина. В начале года разразился «третий берлинский кризис», вызванный намерением властей ФРГ провести 5 марта 1969 г. в Западном Берлине сессию Федерального собрания и выборы президента западногерманского государства. На первый взгляд казалось, что события развиваются по той же схеме, что и во время «малого берлинского кризиса» 1965 г. СССР направлял ноты протеста правительствам трех западных держав и ФРГ, делались соответствующие предостережения в адрес сената Западного Берлина, советская печать и особенно печать ГДР публиковали множество статей о «новой реваншистской провокации Бонна» в Западном Берлине. В центральном и западном районах ГДР начались учения ГСВГ и ННА, временно перекрывались автострады, соединявшие ФРГ с Западным Берлином. Советский контролер в Берлинском центре воздушной безопасности предупредил представителей США, Англии и Франции, что в случае предоставления ими самолетов для перевозок в Западный Берлин членов Федерального собрания, СССР отказывается гарантировать безопасность их полетов и снимает с себя ответственность за их обеспечение.

Но на этом сходство с событиями 1965 г. заканчивается. Самолеты советских военно-воздушных сил не барражировали над зданием рейхстага. Западноберлинские должностные лица констатировали, что «восточная сторона» так и не приняла никаких серьезных мер в связи с проведением в городе Федерального собрания и поэтому «большой кризис в Берлине» не разразился.

Создавалось впечатление, что акции, предпринимавшиеся Советским Союзом, претворялись в жизнь чисто формально и были больше рассчитаны на внешний эффект, чем на конкретный результат. На фоне проблем во Вьетнаме и на Ближнем Востоке, а также резкого ухудшения советско-китайских отношений, Советскому Союзу не нужны были новые вспышки напряженности вокруг Западного Берлина. Огромную роль играло и то, что все больше возрастала надежда на благоприятный для СДПГ исход выборов в бундестаг в сентябре 1969 г. и приход к власти в ФРГ В. Брандта и его единомышленников. Успокоение вокруг Западного Берлина и тем более договоренность о четырехсторонних переговорах по связанным с ним проблемам стала бы серьезной помощью социал-демократам в предвыборной борьбе. Вселяло надежду и то обстоятельство, что внешнеполитическая доктрина президента Никсона не предусматривала усиления конфронтации США и СССР на европейском континенте.