Рустам Рахматуллин - Две Москвы. Метафизика столицы

Осада занятого внешними врагами Кремля, предпринятая земщиной под предводительством Пожарского и Минина, ассоциируется с Красной площадью, хотя была, понятно, круговой. Изваянные Минин и Пожарский, образ межсословного союза, оказываются скульптурной аллегорией Китая, во всяком случае на старом месте. «Гражданин» (что значит горожанин) и князь символизируют верхи Посада – торговых мужиков и земскую аристократию. Причем в минуту междуцарствия, вынужденной республики.

Общая фронда аристократии и плебса возможна и зовется земской.

Земская фронда пользовалась постановочным обособлением Посада, Рвом.

Все приступы Кремля, помимо иноземных, ассоциируются с Красной площадью как стороной, с восстанием Китая. Непредставим мятеж, врывающийся в Кремль со стороны Москвы-реки или Неглинной, сквозь Троицкие или Боровицкие ворота.

В Хованщину на Красной площади был установлен столб в знак торжества и мнимой правоты стрельцов.

Б.М. Кустодиев.

Большевик. 1920

Участники Чумного бунта, преследуя архиепископа Амвросия, втекали в Кремль сквозь Спасские ворота.

Только кустодиевский «Большевик» шагает Гулливером от Пашкова дома; но город на картине перемешан, а Кремля и вовсе нет.

Захват Кремля большевиками иллюстрирован пробитыми курантами на Спасской башне и обстрелянными образ ами на Никольской. Притом стрелявшие немедленно признали площадь за свою.

Новая сложность, новый парадокс.

Инсценировка боровицкой ситуации на Красной площади предполагает, что в пару ко Кремлю за Рвом становится Ваганьково, Арбат, а не Таганка. В латинском, римском переводе – не Авентин, а Капитолий в пару к Палатину.

Парадоксальность этого захода разрешима: он следует за ходом Торга, главной площади, ее структуры. Прибавить трудность воплощения на старом месте, на Ваганьковском холме, всей полноты значений Капитолия.

Если по временам, по злобе дня республиканский Капитолий становился стороной полемики холмов, то в вечности он примиритель Семихолмия. Подлинно caput , голова, вершина города. Ваганьково и весь Арбат охотно принимают сторону против Кремлевского холма, но трудно примиряются, еще труднее первенствуют и господствуют над ним. Фронда Пашкова дома против Кремля замирена от перемены ракурса и только на условии уступки, оставления себе второго места. Так замирялся с Палатином Капитолий крепостной и аристократический, сенатский. Но не жреческий, который оставался выше Палатина на алтарную ступень, на голову Юпитера Капитолийского, а в христианскую эпоху – на высоту базилики ин Арачели. Пашкову дому вчуже тема алтаря; он, самое большое, дворец жреца, причем самоназначенного.

Затруднение ваганьковского Капитолия еще и в том, что Палатин Кремля служит подножием не только царскому дворцу, но и главнейшим алтарям, в чем не было сомнения до постановки за Неглинной храма Христа Спасителя.

И лишь на Красной площади осуществилось грандиозное решение алтарной темы: храм Покрова на Рву. Не Капитолий, но постановка Капитолия при постановочном начале города.

Эта латынь есть перевод природы взлобья, служащего подножием собору. Центр мира помещен вовне Кремля, за Рвом. Так Капитолий сторонился Палатина и главенствовал над ним.

Тем временем сторонность Авентина сочеталась только с притязанием на центр.

Таинственная связь двух версий Капитолия, двух зодческих шедевров – Пашкова дома и Покровского собора – поверяется тайнами авторства обоих зданий. Кентавр Баженов/Казаков был некогда кентавром Барма/Постник. Его двоящесть отвечает двойственной природе предместного холма, естественного, как в Арбате, или постановочного, как на Красной площади.

Кремлевские соборы превосходят храм Василия Блаженного по статусу или равны ему. Противопоставление собора и Кремля имеет смысл только в контексте Красной площади как постановки, изнутри нее. Лишь в перспективе площади, в виду собора, делается важно, что восточный фасад Кремля из века в век подвижен и что в тенденции это движение за обмирщение. Все меньше было храмовых верхов на первом плане за стеной, – верхи второго плана все больше заслонялись подходившими к стене и превышавшими ее казенными фасадами.

Конечно, это не оправдывает и не объясняет снос советской властью Чудова и Вознесенского монастырей в Кремле, ни постановку вместо них строения с несделанным фасадом над стеной по Красной площади. Фасад Кремля был обмирщаем в ногу с обмирщением Империи, с убылью в ней, в ее движениях, сакрального мотива. Фасад оформился вполне, когда Империя осталась без священства и без императора.

Ныне, со сносом корпуса на монастырском месте, фасад Кремля опять пришел в движение.

Историк архитектуры Николай Брунов назвал московским Капитолием Лобное место. Растущее из общего с Покровским храмом смыслового корня, эту Голгофу подле Иерусалима. Но «Голгофа» означает «место головы», отсюда у Брунова «Капитолий».

Место выстроено в камне Годуновым, но известны тексты, делающие его древнее. Говорится, что оно устроено после набега крымцев в 1521 году и послужило кафедрой царю Ивану в 1549-м. По смыслу удревнения, храм Покрова поставлен над уже осознанным и обозначенным началом города и мира.

Ф.Я. Алексеев и ученики. Вид на собор Василия Блаженного и Спасские ворота на Красной площади. 1800-е.

На переднем плане – Лобное место

Голгофа тоже милий, средокрестие всеземное, запечатленное Распятием. В храме Гроба Господня обозначен «пуп земли».

Такое место есть и в Риме – милиарий, точка отправления и измерения дорог. Он утвержден на Форуме, но у подножия Капитолийского холма. В Москве Лобное место совмещает милиарий с гражданской кафедрой, еще одним аспектом Форума скорее, чем Капитолия.

Московский Форум должен следовать за Торгом, покидая нижнюю Неглинную для площади Пожар. Красная площадь – постановка Форума, нашедшая себя у постановочного Капитолия Покровского собора, по другую сторону Кремля как Палатина. Здесь снова парадокс, точнее, оборот того же парадокса Красной площади: Форум пришел на ложе Большого Цирка.

Красная площадь – Форум на Ристалище.

Долина нижнего течения Неглинной, отвечая римской матрице географически, архитектурно проявила Форум лишь в эпоху классицизма. Сама задержка стала следствием ухода Торга с Боровицкой площади.