Луи-Адольф Тьер - История Французской революции. Том 3 [litres]

Это смелое предприятие имело в глазах Бонапарта все выгоды своевременности. Согласно обстоятельному донесению консула Магаллона, настоящая минута больше всего подходила для экспедиции в Египет. Ускорив приготовления к отплытию, туда можно было прибыть в первые летние дни. Жатва тогда уже должна была быть окончена и собрана, ветры же еще благоприятствовали бы движению флотилии вверх по Нилу. Бонапарт придерживался мнения, что до зимы высадка в Англии невозможна, и притом последняя уже слишком предупреждена; экспедиция же в Египет, напротив, будучи неожиданной, не встретит препятствий, а нескольких месяцев будет достаточно для утверждения там французов, сам же он возвратится осенью для исполнения высадки в Англию; время будет тому благоприятствовать, Англия пошлет в Индию часть своих морских сил, и для высадки на английские берега можно будет ожидать гораздо меньших препятствий. Кроме всех этих побуждений, Бонапарт имел еще и личные: праздность в Париже была для него невыносима, и он не видел возможности что-либо совершить в политике, а между тем он хотел идти дальше. Он говорил тогда: «Великое имя можно приобрести лишь на Востоке».

Директория, которую обвиняли в том, что она послала Бонапарта в Египет, чтобы как-нибудь с ним развязаться, напротив, представляла большие возражения против этого плана. Ларевельер-Лепо особенно упорно его оспаривал. Он говорил, что рискуют тридцатью или сорока тысячами лучших французских солдат, подвергают их случайностям морского сражения, лишают себя лучшего генерала, которого Австрия опасается больше других; и всё это в такую минуту, когда замирение континента далеко не может считаться полным, а образование республик может вызвать сильное раздражение; что, ко всему этому, вторгаясь в провинции Порты, заставляют и ее взяться за оружие. Бонапарт находил на всё это возражения. Он говорил, что нет ничего легче, чем избегнуть англичан, стоит только оставить их в неведении относительно плана; что участь Франции, при ее трехсот– или четырехсоттысячной армии, не зависит от тридцати или сорока тысяч солдат, а что касается его самого – он скоро возвратится; что Порта уже потеряла Египет после узурпации мамелюков и с удовольствием будет смотреть на наказание их Францией; что взрыв на континенте не воспоследует так скоро и пр., и пр. Он говорил также и о Мальте, что отнимет ее мимоходом у ордена и обеспечит Франции обладание ею.

Споры были весьма горячи и привели к сцене, с тех пор описываемой ошибочно. Бонапарт, в порыве нетерпения, обмолвился словом «отставка». «Я далек от желания дать вам ее, – воскликнул Ларевельер с твердостью, – но если вы подадите прошение о ней, я придерживаюсь того мнения, что ее следует принять!» С этой минуты Бонапарт уже не заикался об отставке.

Наконец побежденная настояниями и доводами Бонапарта, Директория согласилась на предлагаемую экспедицию. Ее прельстили величие предприятия, его торговые выгоды, обещание Бонапарта возвратиться зимой и попытать счастья на побережье Англии. Условились о секретности и, для лучшего сохранения тайны, решили не прибегать к помощи секретарей. Мерлен, президент Директории, собственноручно написал приказ об экспедиции. Условились, что Бонапарт может взять 36 тысяч человек из прежней Итальянской армии, известное число офицеров и генералов по своему выбору, ученых, инженеров, географов, рабочих всякого рода и эскадру Брюэ, усиленную частью кораблей, остававшихся в Тулоне. Казначейству приказали выдавать Бонапарту каждую декаду полтора миллиона.

Бонапарт немедленно образовал комиссию, на которую возложил осмотр портов Средиземного моря и подготовку в них всех необходимых транспортных средств. Эта комиссия именовалась Комиссией вооружения берегов Средиземного моря . Ей, как и всем, не была известна цель вооружений; секрет знали только Бонапарт и пять директоров. А поскольку большие приготовления велись разом во всех портах, то и предполагали, что вооружение

Средиземного моря – только последствие таких же вооружений на океане. Армия, собранная на Средиземном море, называлась левым крылом Английской армии.

Бонапарт приступил к делу с необыкновенной энергичностью, какую он вносил в исполнение всех своих планов. Бегая попеременно то к военному министру, то к морскому, оттуда к министру финансов, а затем в казначейство, он лично наблюдал за исполнением своих приказаний, применял всё свое влияние, чтобы торопить экспедицию, переписывался со всеми портами, со Швейцарией и Италией и подготовил всё необыкновенно быстро. Для сосредоточения транспортов и войск он назначил четыре пункта: главный транспорт должен был выйти из Тулона, второй из Генуи, третий из Аяччо, четвертый из Чивитавеккьи. Бонапарт направил на Тулон и Геную отряды Итальянской армии, возвращавшиеся во Францию, а на Чивитавеккью – дивизию, отправленную на Рим. Он заключил во Франции и Италии контракты с капитанами торговых кораблей и достал в портах, которые должны были служить пунктами отплытия, четыреста судов. Он собрал многочисленную артиллерию, отобрал 2500 самых лучших кавалеристов и посадил их на суда без лошадей; последними он рассчитывал их снабдить за счет арабов. С собой он велел иметь только седла и сбрую, на борт же взять только 300 лошадей, чтобы при высадке иметь несколько всадников и некоторое число запряженных орудий.

Он собрал рабочих всякого рода. В Риме велел взять типографские станки с греческим и арабским шрифтом, а также известное число типографщиков. Он образовал полную коллекцию физических и математических инструментов. Ученые, артисты, инженеры, рисовальщики, географы – число лиц, которые должны были сопутствовать Бонапарту, простиралось до сотни. Сотрудниками его предприятия являлись самые знаменитые имена; в экспедиции принимали участие Монж, Бертолле, Фурье, Доломье, врачи Деженетт и Ларрей. Все хотели разделять славу молодого генерала. Не знали даже, удастся ли высадиться, но за ним готовы были следовать повсюду.

Дезе, во время переговоров в Удино, отправился посетить ставшие столь знаменитыми поля сражений в Италии.

Затем он подружился с Бонапартом и пожелал ему сопутствовать. Клебер жил в Шайо, по-прежнему недовольный правительством и не желая просить назначения. Он часто посещал признанного мастера в искусстве, которое так страстно любил. Бонапарт предложил ему отправиться вместе с ним. «Но адвокаты, – сказал Клебер, – захотят ли они?» Так он называл директоров. Бонапарт взялся уладить все затруднения. «Ну, – сказал Клебер, который думал, что отправляются в Англию, – если вам понадобится спустить брандер в Темзу, поставьте на него Клебера, и вы увидите, на что он годится».