Луи-Адольф Тьер - История Французской революции. Том 3 [litres]

– Ну, Лефевр! – сказал Бонапарт. – Вы, одна из опор Республики, хотите ли вы оставить ее в руках этих адвокатов? Объединитесь со мною, чтоб помочь мне ее спасти. Вот, – прибавил Бонапарт, беря саблю, – вот сабля, которая была со мной при Пирамидах; я отдаю ее вам как залог моего уважения и доверенности.

– Да, – ответил растроганный Лефевр, – бросим адвокатов в воду!

Жозеф привел с собой Бернадотта; но тот, поняв, в чем дело, удалился, чтобы предупредить патриотов. Фуше, уведомленный о событии, приказал запереть заставы и приостановить отправления курьеров и общественных карет. Он поспешил предупредить о том Бонапарта и принести ему изъявления своей преданности. Бонапарт, оставлявший его до тех пор в стороне, не оттолкнул его, но сказал, что эти предосторожности напрасны, что нет надобности ни закрывать заставы, ни приостанавливать обычного сообщения и что он действует заодно с нацией и рассчитывает на нее.

В Совете старейшин

В то же время Бонапарт узнал, что Гойе не пожелал воспользоваться его приглашением; он был этим несколько раздосадован и велел сообщить Гойе через посредника, что тот лишь губит себя напрасным сопротивлением. Затем Бонапарт сел на лошадь и отправился в Тюильри – принести присягу Совету старейшин. Почти все генералы собрались вокруг него и составляли его свиту. Моро, Макдональд, Бертье, Лани, Мюрат, Леклерк ехали позади его, как подчиненные. Бонапарт нашел в Тюильри отряд 9-го полка, обратился к нему с речью и, воодушевив солдат, вошел во дворец.

Он представился старейшинам, окруженный своим блистательным Главным штабом. Его присутствие произвело живое впечатление и доказало старейшинам, что они объединились с могущественным человеком, у которого есть все необходимые средства привести к удачному исходу государственный переворот.

Бонапарт подошел к решетке со словами:

– Граждане представители, Республика была близка к гибели, ваш декрет ее спасает! Горе тем, кто вздумает противиться его исполнению; с помощью моих товарищей по оружию, собравшихся здесь вокруг меня, я сумею предупредить их усилия. Тщетно ищут в прошедшем примеры, чтобы обеспокоить вас; в истории нет ничего похожего на XVIII век, а в этом веке нет ничего, что походило бы на его конец… Мы хотим республики… Мы хотим ее, основанной на истинной свободе, на представительном правлении… И мы будем ее иметь, я клянусь в том моим именем и именем моих товарищей по оружию…

– Мы все клянемся! – повторили генералы и офицеры, стоявшие у решетки.

Выражения, в которых Бонапарт принес присягу, были весьма ловки, так как он избежал с их помощью присяги собственно конституции. Один из депутатов, попросил слова, чтобы отметить этот факт: президент отказал ему на том основании, что декрет о перенесении воспрещает всякие обсуждения.

Разошлись тотчас же. Бонапарт отправился в сад, сел на лошадь и в сопровождении всех генералов устроил смотр полкам гарнизона, подходившим последовательно. Он обратился к солдатам с краткой и энергичной речью и сказал, что им предстоит совершить революцию, которая возвратит им изобилие и славу. Крики: «Да здравствует Бонапарт!» раздались в рядах. Погода была прекрасная, стечение толпы – необыкновенное: всё, казалось, помогало затее, вследствие которой беспорядок должен был смениться абсолютной властью.

В это время Совет пятисот, предупрежденный о готовившейся революции, в смятении собирался в зале заседаний. Едва успев сойтись, депутаты получили послание старейшин, заключавшее декрет о перенесении. При этом чтении раздалось множество голосов, но президент Люсьен Бонапарт заставил их умолкнуть в силу конституции, воспрещавшей дальнейшие обсуждения; самые горячие из пятисот, бегая от одного депутата к другому, образовали сходки, чтобы иметь возможность разделить с кем-нибудь негодование и придумать средства к сопротивлению. Патриоты предместий волновались и бушевали вокруг Сантерра.

Между тем Бонапарт, окончив смотр войскам, прибыл в Тюильри и явился в комиссию инспекторов старейшин. Комиссия инспекторов пятисот уже примкнула к новой революции и готова была содействовать происходящему. В комиссии инспекторов и должны были быть отданы все распоряжения для исполнения перенесения. Бонапарт не оставлял ее. Туда же явился министр юстиции Камбасерес, то же со своей стороны сделал Фуше. Сийес и Роже-Дюко прислали туда свои отставки. Нужна была отставка еще третьего директора, так как тогда, за выбытием большинства, не стало бы больше исполнительной власти и можно было не опасаться последнего энергичного акта с ее стороны. Не надеялись на то, чтобы в отставку подали Гойе и Мулен; к Баррасу послали Талейрана и адмирала Брюи.

Затем Бонапарт распределил командование войсками. Мюрату с многочисленной кавалерией и отрядом гренадеров было поручено занять Сен-Клу. Серюрье с резервом был оставлен в Пале-Рояле. Командование войсками, охранявшими Тюильри, было возложено на Ланна. Бонапарт дал Моро поручение – странное и менее всех почетное в этом важном событии: он приказал ему с пятьюстами человек отправиться охранять Люксембург. Моро получил инструкцию стеречь директоров под предлогом охранения их безопасности и воспретить им всякое постороннее сообщение. Бонапарт дал также предписание командиру стражи Директории повиноваться ему, оставить со своими войсками Люксембург и идти в Тюильри.

Наконец, с помощью Фуше приняли последнюю и важную предосторожность. Директория имела право приостанавливать работу муниципалитетов; министр полиции Фуше, как бы уполномоченный на то Директорией, лишил всякой власти все двенадцать муниципалитетов Парижа. Вследствие такой меры патриоты лишались сборного пункта как в Директории, так и в двенадцати коммунах. Фуше велел вывесить объявления, приглашая граждан к порядку и спокойствию и заверяя их в том, что сделано всё возможное для спасения Республики.

Эти меры удались вполне. Власть Бонапарта была признана повсюду, хотя Совет старейшин и поступил неконституционно, вручив ее ему: и в самом деле, депутаты имели право издать постановление о перенесении, но не могли назначить начальника над войсками. Моро отправился в Люксембург и оцепил его со своими пятьюстами солдатами. Командир директориальной стражи Жюбе, немедленно повинуясь полученным приказаниям, велел своим людям сесть на лошадей и выступил из Люксембурга в Тюильри.

Между тем три директора, Мулен, Гойе и Баррас, находились в страшном беспокойстве, обнаружив наконец заговор, которого раньше не замечали. Гойе и Мулен отправились на квартиру к Баррасу – спросить, желает ли он твердо держаться с ними и образовать большинство. Баррас был в ванне и только узнал, чем Бонапарт занимается в Париже. «Этот человек, – воскликнул он гневно, – обманул нас!»